Истцы были обескуражены судебным решением и не только потому, что проиграли. Теперь им предстояло оплатить судебные издержки, гонорары адвокатам, а также ущерб издательству «Рэндом хаус». Общая сумма их затрат составила шесть миллионов долларов. После оглашения вердикта Бейджент говорил столь же невразумительно, как и при даче показаний.
«Этот процесс предполагает конфликт между духом и буквой закона, — сказал он. — Да, по букве закона мы проиграли. По духу — выиграли и можем считать себя реабилитированными».
Сделав это заявление, он добавил: «Теперь нам придется продать прорву наших книг, чтобы покрыть судебные издержки».
Как только судья вынес решение, Дэн Браун впервые с начала слушаний встретился с репортерами. Он выглядел спокойным и улыбался.
«Сегодня хороший день для тех, кто пишет книги, и тех, кто любит читать, — сказал писатель. — Я до сих пор не могу понять, что заставило этих авторов затеять судебный процесс. Данное решение затрагивает и более широкую проблему. Романист должен быть свободен в использовании исторических трудов, не опасаясь обвинений в плагиате, свободен от страха оказаться в зале суда, где ему придется отвечать на обвинения, которые ставят под сомнение его профессионализм и порядочность.
Как говорит Дж. К. Роулинг, это все равно, что подойти к чьей-то двери, указать на чужого ребенка и сказать: „Он мой“. Суд — малоприятное место. Здесь ваша работа подвергается сомнению. Никому не пожелаешь пройти через такое».
Писатель вернулся домой, а через месяц планы, связанные с выходом в свет киноверсии «Кода да Винчи», начали воплощаться в жизнь. Первоначально Дэн сопротивлялся продаже прав на блокбастер, однако изменил свое мнение после того, как Рон Ховард пообещал, что в роли Лэнгдона будет сниматься Том Хэнкс.
«Я изменил свою позицию в частности потому, что у меня появилась возможность поработать с лучшими из лучших, — признался Дэн. — Кроме того — к худу или к добру, — сыграл роль и такой аргумент: тех, кто посмотрит фильм, непременно будет больше, чем тех, кто прочитает книгу, и таким образом я смогу поведать придуманную мной историю большему числу людей».
Не надо забывать и о том, что за права экранизации Браун получил шесть миллионов долларов. Когда в июне 2005 года начались съемки, он выступил в роли исполнительного продюсера фильма и провел некоторое время на съемочной площадке. Позднее он признался, что этот переход дался ему нелегко.
«Работа над книгой предполагает уединение, тогда как процесс кинотворчества — настоящее столпотворение, — заметил он. — Любое решение — это своеобразный компромисс. Если вы пишете и вам не нравится, как герой выглядит или говорит, вы поступаете с ним по собственному усмотрению. Но в кино, если вам что-то не нравится, переделки крайне затруднительны. На съемках все видят одного и того же Гарри Поттера, одного и того же Роберта Лэнгдона. Все переживают одни и те же события, которые могут развиваться совсем не так, как вы себе представляли».
Порой события граничили с сюрреализмом.
Было снято несколько эпизодов в ночном Лувре. После съемок Браун бродил по залам музея и неожиданно оказался перед портретом Моны Лизы, который он называл «улыбающимся лицом, давшим начало всей истории».
«Как будто этого было недостаточно, когда я выглянул в Большую галерею, то увидел пробегавшего мимо монаха-альбиноса, — с улыбкой вспоминал он. — Представляете мои чувства!»
Позднее, после съемок в Эдинбурге, Браун вместе с Томом Хэнксом и Роном Ховардом готовился в номере отеля к вечеринке, на которую мужчины должны были прийти в шотландских национальных юбках-килтах. Браун никогда до этого не надевал килт, и Том помог ему. Тогда Рон Ховард спросил: «Дэн, мог ли ты, когда начинал писать „Код да Винчи“, предположить, что окажешься в Шотландии и Том Хэнкс поможет тебе надеть килт?»
Браун подхватил шутку: «Я с глуповатой улыбкой признался, что мечтал об этом всю жизнь и единственным способом осуществить мечту было создание „Кода да Винчи“».
Несмотря на шутливый тон, который Ховард иногда себе позволял, приступая к съемкам, он испытывал определенные сомнения.
«Я был слегка обескуражен, — признался он. — Как только начались съемки, я понял, что от моего фильма будут ожидать слишком многого. Люди станут гадать, каким он получится. Я решил — по мере сил и возможностей — сделать максимально точную экранизацию того, что, на мой взгляд, является хорошим детективом с открытым финалом. По-моему, это мне удалось».
Поскольку картину ждали — чему в немалой степени сопутствовал всплеск интереса после громкого судебного процесса, — уже в первую неделю показа в США она собрала 77 миллионов долларов, а затем в ходе проката по стране еще 217 миллионов. Кроме того, музыка к фильму, написанная Гансом Циммером, удостоилась номинации «Золотой глобус».
Впрочем, кинокритиками фильм был принят довольно прохладно. «Католической церкви не стоит опасаться этой картины, — написал Энтони Лейн из „Нью-Йоркера“. — Это не просто чушь. Это откровенно унылая чушь, которая не способна поколебать веру ни единого верующего».
Не отставал от него и Джон Моргенстерн из «Уолл-стрит джорнал»: «Даже в качестве наглядного пособия „Код да Винчи“ является полнейшим провалом. Ночной Париж ни в одном фильме еще не выглядел столь уныло».
Похоже, Брауна эти критические отзывы не волновали. Благополучно вернувшись в Нью-Гемпшир, он смог наконец на время удалиться от дел и обрести желанный покой. После треволнений, связанных с судебным процессом и премьерой фильма, ему и Блайт хотелось одного: хотя бы ненадолго укрыться от мира. Особенно теперь, когда он помимо воли сделался публичной фигурой. Неожиданно свалившаяся слава глубоко противоречила его склонности к уединенной жизни, так как, лишь надежно отгородившись от мира, он мог сражаться с демонами своего воображения и работать бок о бок с женой над созданием новых книг.
Для многих самая интересная сторона судебного процесса заключалась в возможности хотя бы одним глазком заглянуть в частную жизнь Дэна и Блайт Браун. Его показания в суде в чем-то были сопоставимы с написанием автобиографии: в них подробно излагались секреты писательской «кухни» и бытовые привычки.
Со стороны могло показаться, что писатель с женой живут на уединенном островке, созданном ими самими; что они путешествуют и работают, дополняя друг друга: Блайт — мечтательная помощница и неутомимый исследователь, Дэн — умелый романист. Чтобы держать читателя в напряжении, он разрабатывает хитроумные сюжеты, в которые затем ловко вставляет подобранный женой фактический материал.
