Только успеваю вернуться на базу, как слышу:
- Барон, вам снова вылетать.
- Есть, мой командир! Через минуту, только проглочу чашку чаю.
- Хорошо, - торопливо говорит Дельфино, - отдохните немного. Вы, Микель, сегодня еще,не: вылетали, возьмите его самолет. Де Жоффр вылетит на следующее задание.
Вылетает Дельфино, за ним сразу же отрывается Микель. Мы так его больше и не увидели. Уроженец Безье, мой товарищ по учебе в Ниме и по охоте на зайцев, Микель погиб буквально через несколько минут после того, как пожал мне руку, садясь в мой самолет. Смерть, предназначенная, вероятно, мне, досталась ему.
Несмотря на мороз, который, кажется, становится все сильнее, атаки люфтваффе продолжаются. Тявканье пулеметов, громовые раскаты пушек, завыванье моторов перемешиваются с глухими стонами ветра.
В вихре снега приземляется капитан Шалль, тяжело раненный в левую руку. Он нашел в себе силы уйти от неожиданно напавшего на него "фокке-вульфа" и благополучно посадить самолет. Вся кабина его залита кровью. Шалль только что сбил восьмой самолет противника.
Соваж-старший уничтожает одного "фокке-вульфа" и тут же вместе с Пикено и Шаррасом вступает в неравный бой почти с двадцатью "мессерами". Три "яка", каждый защищая хвост своего товарища, смело атакуют. Но виражи Пикено недостаточно крутые. Воспользовавшись этим, один из "мессеров" пристраивается ему в хвост.
- Ближе, Пикено, ближе...
Слишком поздно. Снаряд пробивает бензобак. Машина взрывается в воздухе. "Мессеры", довольные своей добычей, улетают. Соваж возвращается на аэродром, а Шаррасу еще удается отомстить за Пикено: преследуемый им одиночный "мессер" задевает за верхушку дерева и разбивается.
Мы превратились в роботов и не испытываем больше никаких чувств, обычных для нормальных людей. Нам не хватает времени посмотреть на себя в зеркало. И, если бы мы это сделали, наш собственный вид, безусловно, испугал бы нас. Нам не хватает времени оплакивать погибших товарищей. У нас нет больше слез. Одна лишь мысль преследует нас - мысль о враге.
Через несколько дней Матрас и я сбиваем двух фрицев около леса под Инстербургом. Они не заметили нашего приближения. Это был лакомый кусочек! Пристроившись в хвост, мы уверенно препроводили эту пару в прусскую землю, к их предкам. Вечером мы потеряли нашего бедного Женеса. Кастэн садится на "брюхо" в районе Наумиестиса. За четыре дня наступления полк "Нормандия Неман" уничтожил 25 вражеских самолетов, повредил 12, но мы потеряли трех летчиков, и семь "яков" были выведены из строя. Майор Дельфино может гордиться своим полком. Он сам участвует почти в каждом бою. Но еще неделя таких сражений, и от полка останется только воспоминание.
Когда нас внезапно предупредили о новом перебазировании, русские находились уже под самым Кенигсбергом, который пал только через два с лишним месяца после, пожалуй, одного из самых ожесточенных сражений за всю войну.
По дорогам нескончаемым потоком тянулись колонны пленных немцев, подавленных, .нечесаных, обтрепанных. Навстречу им, по направлению к фронту, бодрым шагом с песней шли подкреплении русских.
Мы направляемся в Эшенвальд, небольшой городок, расположенный в 50 километрах от Дюпенема, на берегу залива Куриш-гаф. на одном из пальцеобразных полуостровов в этой части Балтийского моря.
В окрестностях бродят большие стада коров; вымя у животных набухли вот-вот лопнут. Коровы так мычат день и ночь, что нам приходится многих из них прикончить, чтобы- избавиться от этого шума.
Заблудился Шаррас. Видимость была очень плохая. Он перелетел Неман, даже не заметив этого, и полностью потерял ориентировку. Вдруг вдали он заметил очертания крупного города. Он летит туда. Там его ждет "горячая встреча". Это был Мемель, порт на Балтийском море, где немцы были блокированы уже три месяца. Все же Шаррасу вместе с находившимся на борту самолета в качестве пассажира Пистраком удается благополучно приземлиться на соседнем аэродроме.
Термометр все время показывает около 30 градусов мороза. Механики постоянно начеку. При такой температуре им приходится каждые 20 минут прогревать моторы.
В один из таких дней Матрас и я в 15 километрах к северу от Кенигсберга подстерегли одного "фокке-вульфа". Преследование на бреющем полете. Сосредоточенный огонь, и беглец обрушивается на землю, взметая огромное облако снега. На обратном пути Матрас приближается ко мне. Я вижу, как он вытягивает руку с поднятым большим пальцем. Слышу его голос по радио:
- Еще один, барон! Хорошо сработали на пару.
Перед посадкой, как всегда, "замедленная бочка" над аэродромом.
- Вот это счастливчик, барон. Не то, что я, - говорит спустя некоторое время Анри в столовой. - Представьте себе, мы втроем одновременно атаковали одного "фокке-вульфа". Высота пятьсот метров. Парень, конечно, защищался, как лев. Невероятно, но он оторвался на боевом перевороте, буквально цепляя крылом за землю, потом настоящая схватка самоубийц на виражах у самой земли. Ему удалось ускользнуть. Выпустили.
Шляпы...
29 января. Над Балтикой стоит густой туман. И не удивительно, что в нем заблудились летчики одного из звеньев 2-й эскадрильи - Дешаде и Меню. Проходят часы. Все в ожидании. Дешане возвращается один. О Меню мы больше ничего и не услышали. Никто не мог нам сказать, что же с ним случилось.
В этот же день нас навестили два "мессера". Аэродромные зенитки отгоняют их, но майору Вдовину это кажется недостаточным. Он врывается на командный пункт, где мы обсуждаем этот неожиданный визит:
- Майор Дельфино! Необходимо сейчас же поднять в воздух шесть самолетов и штурмовать аэродром в Гросс Кубукине, с которого, несомненно, прилетели эти два "мессера". Это приказ дивизии. Командование возмущено тем, что немцы могут свободно разгуливать в нашем небе!
Мы просто отвечаем:
- Они пыжатся, проклятые фрицы!
Майор Дельфино, не совсем уверенный в том, что это необходимо делать, и заметно взволнованный гневом Вдовина, неохотно отдаст приказ штурмовать аэродром. Сегодня дежурит 3-я эскадрилья. Задание, следовательно, выполняем мы.
На этот раз приходится лететь через весь полуостров, на котором расположен Кенигсберг. Проходим над Балтикой, делаем лишь один заход на аэродром, поливая его огнем. Зенитки молчат, настолько неожиданным был наш налет. Но была минута, когда меня бросило в жар. Подожженный очередями зажигательных пуль, ангар, в котором, помимо самолетов, хранился большой запас бензина, взрывается прямо подо мной. У меня такое чувство, будто языки пламени охватили меня со всех сторон. Я уже думал, что мой "як" расколется пополам. Его резко подбросило, и я только чудом вышел живым из этой переделки.. Когда я приземляюсь, Лохин насчитывает более тридцати пробоин, полученных самолетом от осколков при взрыве ангара. Из четырех истребителей, участвовавших в налете, три были довольно серьезно повреждены. Но налет был успешным. В дополнение к уничтоженному мною ангару Лорийон, разохотившись, потопил на море катер.
