Ознакомительная версия.
5 ноября остатки некогда гордой армии «Африка» пересекли границу Ливии. В течение следующей недели, к 13 ноября, наши измученные и изрядно поредевшие части достигли Мерса-эль-Брега. Ценой ужасных потерь командующему удалось сохранить армию, пройдя 1000 километров; в 21-й танковой дивизии на ходу осталось четыре танка.
8 ноября из штаб-квартиры сообщили о высадке американцев в Марокко и в Алжире и о том, что создается угроза удара по армии «Африка» с двух сторон. Чтобы предотвратить это, 9 ноября части Люфтваффе высадились в городе Тунис и около него; 11-го к ним добавились парашютисты. Следом подтягивались немецкая 10-я танковая и одна итальянская дивизии. Была сформирована 5-я танковая армия.
Новость о высадке американцев очень встревожила нас, хотя от Туниса нас пока еще отделяло большое расстояние. Пошли слухи, будто бы французское оперативно-тактическое соединение выступило из Чада и двигается через пустыню в направлении Туниса, чтобы отрезать нас ударом с юга.
Через несколько дней из штаба Роммеля сообщили о том, что пришлют на усиление мне итальянский разведывательный бронебатальон «Ницца». Поначалу такая перспектива мало порадовала меня, поскольку я не приходил в восторг от качества вооружения итальянцев и от состояния их боевого духа. Однако они прибыли, как положено – полнокровное подразделение, грамотное руководство. Их командир, высокий светловолосый майор, отрапортовал о своем поступлении в мое распоряжение. Позднее он признался, что получил назначение «по причинам дисциплинарного характера» – попросту завел интрижку с представительницей королевской фамилии. Все офицеры и солдаты были исключительно с севера – из Пьемонта и Венеции. Гордые и смелые, они стремились доказать нам, что умеют сражаться.
– Могли бы наши дозоры действовать совместно с вашими? – спросили меня командир и его офицеры. – Это стало бы для нас самой лучшей школой.
Я осмотрел их бронемашины[77].
– Опять банки с сардинами, – ворчали наши люди, глазея на технику союзников. И верно, снаряжение не отвечало даже стандартам времен начала Польской кампании. Куда им до британских «хамберов», что могут они поделать против противотанковых пушек противника. Между тем итальянцы рвались в бой.
Впоследствии меня одолевали противоречивые чувства: восхищение граничило с жалостью, которую вызывали у меня эти отважные люди. Они теряли друзей, проливали кровь, но не сдавались, до конца оставаясь нашими добрыми друзьями.
Мы же, несомненно, часто несправедливо относились к нашим союзникам итальянцам. Называя их повсеместно «макаронниками», мы традиционно смотрели на них не как на помощь, а как на обузу. При этом мы как-то все время забывали о том, что их бронетехника не шла ни в какое сравнение с той, которой располагали мы и наши противники в Северной Африке.
Итальянцы отличаются жизнерадостностью и дружелюбием, они не такие, как мы, немцы. О них можно сказать, что они «работают, чтобы жить», тогда как мы в большей степени «живем, чтобы работать». Нельзя не признать, что итальянцы – выдающиеся саперы, мастера строить укрепления и дороги; ну и, конечно, они дали миру лучшую оперу и лучших исполнителей классической музыки. Наследие культуры древних римлян и теперь чувствуется в этом народе, оказывает влияние и на другие страны. Обаяние и живость, средиземноморский климат – все это неизменно восхищает гостей из других земель.
Все эти качества и особенности, разумеется, оказывают влияние на итальянского солдата. Он не способен принимать войну со смертельной серьезностью и не желает продолжать ее тогда, когда она становится безнадежной. Патетика Гитлера с его воззваниями вроде «пусть немецкие солдаты сражаются или умрут» совершенно чужда итальянцам.
Вот под таким углом и следует смотреть на боевые качества и боевой дух наших союзников. Тем более могли мы оценить вклад батальона «Ницца», офицеры и солдаты которого храбро сражались плечом к плечу с нами до конца – до горького конца.
Невозможность возмещать потери в вооружении, нехватка боеприпасов и горючего и прочие снабженческие проблемы катастрофическим образом сказывались на процессе отступления. Я уже не говорю о тех танках и прочей боевой технике, которую приходилось тащить на буксирах или взрывать, достаточно сказать, что порой случалось, что немецкий танковый корпус встречал атакующих британских танкистов или самолеты КВВС неподвижным из-за отсутствия бензина.
Наш разведывательный батальон был в огромном долгу перед начальником снабжения: ему то и дело удавалось добывать жизненно важное топливо и переправлять его к нам в пустыню маленькими колоннами. Только однажды такая колонна попала в переделку за линией фронта и была уничтожена британцами, о чем сообщил нам радист из сопровождавшей снабженцев бронемашины.
Для нас это обернулось введением рационирования воды: пол-литра в день на человека из расчета на десять дней. Пол-литра воды для питья, и никакой речи о мытье или бритье. Но ничего не поделаешь, приходилось экономить – без воды посреди пустыни нам было просто не выжить. Несмотря на все лишения, мы продержались эти десять дней.
Начиная с 6 ноября моя группа разведки, находившаяся тогда далеко в пустыне, действовала сначала из оазиса Джарабуб, расположенного примерно в 250 километрах к югу от побережья.
Каменная пустыня не была такой же ровной, как дальше на север, и это не позволяло проводить крупные военные операции. Чем дальше мы углублялись в южном направлении, тем более гористой становилась местность. Местами попадались словно облизанные ветром скалы – целые гряды скал, тянувшихся с севера на юг и превращавшиеся в препятствие, преодолеть которое было затруднительно. А еще южнее начиналась песчаная пустыня с ее высокими, непроходимыми барханами. Длинные морщины вади могли послужить укрытием на случай внезапной атаки.
Днем было очень жарко, а ночью жутко холодно, так что счастлив был тот, кто имел при себе бушлат или шарф, а лучше и то и другое. Вновь и вновь на нас обрушивались то песчаные бури, то ливни.
Возобновились стычки с неприятелем. Нам встретились «старые друзья» – Королевский драгунский и 11-й гусарский полки, с которыми мы уже имели дело по пути к Эль-Аламейну. Хотя мы понимали, что прикрываем отступление армии «Африка» на запад, у нас не было ощущения того, что мы бежим. Мы действовали на всех направлениях с целью поддержания соприкосновения с противником и сохранения возможности находиться в курсе его намерений. Чтобы разузнать о планах врага получше, приходилось добывать «языков».
Наши бронетанковые патрули разработали собственную тактику «поимки в сети»: на ровной местности, где видимость доходила порой до 20 километров, мы строили свои быстрые четырехосные бронемашины охватным серпом и заманивали в него британские «хамберы», чтобы захлопнуть западню с двух сторон. Обычно тактика срабатывала, хотя, случалось, мы теряли отдельные бронемашины под огнем более мощных пушек «хамберов».
Ознакомительная версия.
