В то время на каждой лодке при экипаже в сто человек всегда было еще человек тридцать учеников, которым предстояло служить на других лодках. Перед походом у нас стажировался очень толковый парень, Володя Резник. Незадолго до выхода в море ко мне подошел Тимофеев:
— Давай возьмем его с собой!
Приказывать Резнику я не имел права, да и не хотел. Спросили мнение самого матроса, а у него глаза загорелись, он так мечтал пойти в плавание. Но вот проблема — приказано взять на борт лишь 125 человек: 104 — экипаж, 20 ученых и конструкторов и руководитель похода. Лишних мест нет. Но нет и лишних людей тоже, тем более в реакторном отсеке. А спрятать на лодке можно батальон. И я сказал Тимофееву:
— Пусть идет с нами, официально как бы его и нет на борту...
Кстати, случилось так, что нарушения с моей стороны не оказалось. Перед самым отплытием, уже стали со швартовых сниматься, ко мне один за другим подошли двое. Офицер-гидрограф пожаловался на прыщ, который необходимо было срочно лечить, а у второго в последний момент обнаружился колит. Я их обоих отпустил с легким сердцем — мне в походе трусы не нужны.
Переглянувшись с Тимофеевым, я и рассказал Хрущеву всю эту историю, не упомянув, правда, о заболевших в последнюю минуту. Володя Резник проявил себя в плавании с самой положительной стороны, но в списке экипажа он не значился и, следовательно, на заслуженную награду рассчитывать не мог.
Хрущева и всех остальных мой рассказ нимало повеселил.
— Конечно, его надо наградить, — сказал Хрущев. — Боярин!
Это была привычная шутка: помощника первого секретаря ЦК КПСС звали Шуйский. Тот подошел.
— Боярин, немедленно дай телеграмму в Москву, пусть вышлют орден Красного Знамени!
Шуйский вышел, но уже через пять минут вернулся.
— Согласно представленному списку, старшина Резник награжден орденом Красного Знамени, и этот орден был ему только что вручен!
Оказывается, после отплытия «К-3» на полюс Резника хватились. Но поразмыслив, решили, что негде ему быть, как не на нашей лодке. Поэтому старшина был внесен в список на награждение, а вручение ему ордена мы в волнении не заметили.
Хрущев по этому поводу высказался так:
— Ну, Горшков, я всегда знал и поговорка такая хорошая есть: на флоте нет порядка!
Главком только зубами скрипнул. Но вины его в данном случае не было никакой: мы с Тимофеевым взяли нарушение на себя и никому официально не докладывали.
А Резник надолго связал свою судьбу с подводными лодками. Последний раз я слышал о нем как о прекрасном инструкторе учебного отряда в Северодвинске.
Мой «звездный час»
На следующий день, 21 июля 1962 г.. Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении экипажа «К-3» опубликовала газета «Правда». Что это была за «атомная подводная лодка» и какое «специальное задание правительства» выполнил ее экипаж, все узнают только через полгода, но звание Героя Советского Союза тогда давали очень редко, так что мы с Петелиным и Тимофеевым сразу стали известными людьми. Кстати, именно из газет узнали о моем возвращении из похода жена и дочки.
Присвоение звания Героя Советского Союза трем офицерам флота стало особой удачей для политработников. Сначала меня пригласили на митинг в Мурманск. Машины, правда, не дали, и мне пришлось сто километров с лишним трястись на машине передвижной санэпидемической лаборатории, а потом и спать в ней. Еще меня возили на ленинградское телевидение, где приходилось врать и вилять, чтобы было не ясно, какое же задание мы выполнили. Когда в конце года мы с женой поехали отдыхать в Подмосковье, мне пришлось выступать перед студентами МГУ.
В декабре принято подводить итоги, и во многих газетах в то время существовала рубрика «Герои года», где мое имя фигурировало рядом со свекловодом Светличным, космонавтами Николаевым и Поповичем. Была подобная рубрика и в «Известиях», главным редактором которых был тогда А.И.Аджубей, зять Хрущева. Никита Сергеевич любил, когда за вечерним чаем Аджубей читал ему материалы из завтрашнего номера. Так 1 января 1963 г. он вновь услышал мою фамилию, которую почему-то запомнил.
— Подожди, подожди, — остановил зятя Хрущев. — Ведь мы хотели их собрать на Красной площади. Нет, надо немедленно рассказать, что эта лодка сделала.
Так все и завертелось. Разыскать офицера в любой точке земного шара труда не представляет. Уже на следующее утро в Солнечногорск, где мы с женой отдыхали в санатории, приехала черная «Волга». Действовали от имени Хрущева, так что все делалось быстро. Меня взяли прямо на лыжне и с лыжами посадили в машину. С большим трудом удалось мне убедить посланцев оставить лыжи и переодеться, прежде чем ехать в Москву.
Привезли меня в кабинет Аджубея. Алексей Иванович к нашему разговору подготовился. Он уже знал, что в печати была всего лишь одна публикация про подводные лодки, автор которой Валентин Гольцев, журналист, плавал на нашей лодке четверо суток в сентября 1961 г.
Статья эта, опубликованная в «Известиях», весьма курьезная. Называлась она «Атомоход в походе» и рассказывала, в том числе о торпедных атаках. Технических сведений, чтобы не разгласить ненароком секретов, в ней практически не было, зато дезинформации — хоть отбавляй! Делалось это специально, чтобы заморочить голову американцам, и согласовывалось на высоком уровне. В частности, Гольцев утверждал, что в подводном положении лодка находилась на постоянной радиосвязи с берегом, что невозможно по всем законам физики. Другая его выдумка доставила подводника особую радость и долгое время служила пищей для остряков. Журналист подробно описывал эластичный хвост лодки, изгибающийся по воле волн.
Надо сказать, чтоб США это сообщение наделало шума. Так, 14 октября 1961 г. американская газета «Нейви Тайме» поместила заявление командующего подводными силами США вице-адмирала Грефеля под красноречивым заголовком «Россия подорвет свой бюджет, строя атомные подводные лодки». В статье, в частности, говорилось: «Большинство кораблей, составляющих подводный флот русских — это новейшие корабли. Поэтому перевести его на атомную энергетику невозможно». Английский журнал «Нейви» привел слова начальника штаба ВМС США адмирала Андерсона: «У меня нет никаких сомнений, что США оставили далеко позади весь остальной мир в области атомного кораблестроения». Поэтому на Западе не было воспринято с должной серьезностью и сообщение, сделанное министром обороны СССР на XXII съезде КПСС 23 октября 1961 г. о том, что советские ракетные подводные лодки научились хорошо ходить подо льдом Арктики. Здесь снова была значительная доля блефа, что заставляло усомниться вообще в существовании подводных атомоходов в СССР.
