— Товарищ командир! — обратился присутствующий при этом разговоре заместитель командира полка по летной части Дмитрий Глинка. — Придется, наверное, за самолетами полететь мне. Там кто-то ухитряется снимать из кабин самолетов задние бронестекла, а ставить вместо них чугунные плиты. В тылу можно летать и с чугунными, а на фронте нужны бронестекла, в воздушных боях летчику необходим свободный обзор. Я попробую разобраться, чьи это проделки…
Майор Лукьянов согласился, чему Бельский был очень рад.
Утром 18 июля, когда машина с летчиками подъезжала к аэродрому, все увидели, как пошел на взлет самолет Ли-2. В нем было шесть наших летчиков во главе с дважды Героем Советского Союза Дмитрием Глинкой. Позже узнали, что там было еще двенадцать других военнослужащих. На глазах прибывших на аэродром летчиков самолет, едва оторвавшись от земли, заложив глубокий крен, резко пошел с набором высоты, а затем накренился на крыло. Перед самой землей летчик сумел задержать самолет в воздухе, убрав мгновенно крен. Кто-то из наблюдавших летчиков даже вскрикнул, увидев явное лихачество летчика на транспортном самолете, к тому же всем было понятно, что у него не совсем ладно с техникой пилотирования.
…Через несколько часов в полку узнали о трагедии. На маршруте перелета встретился туман. Особой серьезности для полета он не представлял: обычный утренний туман летом тонким покрывалом стелется над землей. В подобных случаях летчики ведут самолеты над туманом, поднимется только солнце над горизонтом, и разорвется покрывало тумана на отдельные хлопчатые лоскутья. Но, видно, летчик транспортного самолета не отличался элементарной дисциплинированностью: он вошел в туман и на бреющем полете несся над верхушками деревьев.
Возле Кременца Ли-2 врезался в холм, скрытый туманом. Из всех летящих на самолете невредимыми остались только два летчика, а о Дмитрии Глинке и Вячеславе Антоньеве сообщили, что те получили тяжелые ранения.
Вечером, сообщая летчикам полка эту неприятную историю, командир полка Лукьянов сказал, что теперь первым его заместителем вместо выбывшего Дмитрия Глинки назначается Иван Бельский.
…Наступление наземных войск продолжалось успешно. В прорывы, сделанные в обороне противника, — так называемый колтовский коридор — вливались все новые и новые механизированные части… В районе Брод окружена большая группировка войск противника.
«На Львов! На Вислу!» — с таким девизом продолжали наступать войска 1-го Украинского фронта, заканчивалось полное освобождение временно оккупированных фашистами земель н Украине. С сильным ожесточением продолжались и воздушные схватки, перемещаясь все дальше на запад.
Уже третий день базируется 100-й полк на аэродроме Лисьи Ямы. Даже им, видавшим виды авиаторам, непривычно называть эту небольшую поляну, петлей охваченную речушкой, аэродромом. Взлет с нее возможен только в одном направлении. Противоположный конец полосы упирается в речушку, за которой на холмах возвышаются величавые деревья. Это — государственная граница. За ней польская земля, покрытая большими лесными массивами. Заканчивался день. Техники сняли с самолетов капоты, проводят регламентные работы, а летчики готовятся к поездке в населенный пункт, где располагались на ночлег. В это время подъезжает машина комдива. Александр Иванович Покрышкин приглашает к себе летчиков и радостно сообщает, что передовой отряд наступающих наземных войск с ходу форсировал реку Вислу и захватил на западном берегу плацдарм южнее Сандомира.
— Вот, Бельский, поведешь сейчас туда группу. Надо поддержать дух наших наземных войск и, конечно, прикрыть их от удара противника с воздуха.
Все всматриваются в карты планшетов. Названный пункт — Сандомир — у самого края планшета.
— Товарищ полковник, — удивленно говорит Бельский, — это по прямой не меньше ста тридцати километров.
— Точно так, ровно сто тридцать, — ответил он.
— А как же с запасными аэродромами или площадками на случай вынужденной посадки? Ведь на карте — сплошной лес.
— Никаких данных нет. Будете действовать по обстановке. Через десять минут вылет. Готовь группу!
Поскольку, как уже сказано выше, самолеты первой эскадрильи, откуда формировалась группа Бельского, были раскапочены, пришлось брать машины из третьей, дежурившей эскадрильи. Бельский со своим напарником Григорием Патрушевым, а Михаил Петров — со Щепочкиным направились на стоянку эскадрильи и взяли первые попавшиеся самолеты. Уже в воздухе, установив по компасу заданный курс, Бельский внимательно просматривал на карте маршрут полета. Но и строго по маршруту, и близко от него по сторонам, куда ни смотри — одни сплошные массивы леса.
«Как же быть в случае вынужденной посадки? А если придется вести бой и кто-нибудь будет подбит, куда же садиться?» — мысленно рассуждал он.
Будто предчувствуя беду, Бельский бросил взгляд на приборную доску и с тревогой заметил, что стрелки приборов, контролирующих температурный режим мотора, плавно, но неудержимо ползут вправо. По опыту он знал: немедля надо садиться. Еще несколько секунд — и загорится мотор.
— Братцы! — передал он по радио товарищам, — Неисправность в моторе… Температурный режим резко возрастает!..
В эфире тихо. Как и до этого, недалеко от Бельского самолет Патрушева, еще далее в стороне и чуть сзади — пара Петрова. Они насторожены сообщением командира, но воздерживаются давать советы.
В это время Бельский замечает впереди маленький ручеек, лес стал реже, деревья словно расступились. Никакой поляны собственно нет. Что-то напоминающее кусочек болота с песчаными кочками, поросшими мхом. Но все же кусочек земли без деревьев.
Бельский убирает до отказа газ, мотор работает вхолостую, но температура охлаждающей жидкости и масла, максимально допустимая, ниже не падает. Медленно спирально теряет высоту, выпускает для воздушного торможения щитки и, слегка парашютируя, сажает самолет на живот, с убранным шасси.
Сильное волнение сменяется непривычной тишиной. Она нарушается взволнованным голосом Петрова, раздающимся в наушниках:
— Бельский, Бельский! Что с тобой? Жив ли ты?
Вместо ответа Бельский быстро отстегивает ремни и выскакивает из кабины. Над ним низко, чуть не задевая верхушки деревьев, носятся по кругу три «кобры». Бельский машет им поднятой рукой, что означает: все нормально, продолжайте полет к цели. Сам опять залезает в кабину. В наушниках по-прежнему слышны взволнованные голоса боевых друзей.
— У меня все нормально. Следуйте к цели. Буду ждать вашего возвращения, передал он в воздух друзьям. А вскоре заметил: из-за куста выглядывает человек в гражданской одежде. Глянул в сторону — увидел еще двоих. Летчик вынул пистолет и демонстративно поднял его вверх.
