Любимый мой!
Не дышится без тебя! Не удаляйся ни на секунду, а то каждую секунду страшно. Не разлюбливай меня — заклинаю! Люби пока любится. Не насилуй себя. Не уговаривай. Делай это легко и свободно. Если это начинает у тебя проходить, то не обманывай себя и меня… прямо на глазах. Тебя что-то гнетет? Что-то волнует? Не бойся разрыва. Лучше скажи, так будет чище и легче. Любимый, ненаглядный, родной, что там у тебя внутри, а?
1975 г.
* * *
Милый мой, ни о чем не горюй. Ты видишь, как у меня все плохо. Многое от этого. Я о тебе помню, но сейчас мне тяжело, и я хочу пережить это время один, иначе мне будет совсем трудно.
Целую тебя.
* * *
Родненький мой, откликнись!
Мне очень плохо без тебя. Напиши хоть два слова, чтобы я что-нибудь понял. Я не верю, что тебе без меня хорошо. Что-то нехорошее между нами сейчас происходит? Надо что-то делать, да?
21 мая 1971 г.
* * *
Любимый мой, так хочется увидеть тебя близко и выговориться. Исполнилась наша годовщина, я помню. Хорошо бы в конце мая встретиться там же, если, конечно, это возможно. Уничтожь эту записку, а мне напиши новую и передай сегодня же! Ладно? Я тебя очень, очень, очень люблю.
P. S. Напиши мне что-нибудь ласковое.
P. P. S Милый, прости за вчерашний разговор. Целую все пальчики твоих ног. Люби меня, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
* * *
Любимый мой, мне горько и тяжело от последнего разговора. Оказывается, жало пытаться быть благородным по отношению к людям, надо еще и соответствовать их представлениям о людях. А мне казалось, что достаточно не быть подлым, а дружить или не дружить с кем-то — это дело свободного выбора каждого. Я никогда не думал, что я когда-нибудь доживу до дня, когда меня назовут серостью. В другой ситуации я бы этому посмеялся, но ЭТО процитировала мне ты. Сегодня они назовут меня серостью, завтра — подлецом, послезавтра — как-нибудь еще.
Меня это не огорчило бы, у всякого нормального человека должны быть враги, но я никогда не думал, что ты можешь искренне разделять подобные убеждения. Ты-то меня знаешь. Знаешь, что я — один. Один! Я ни на кого не давлю, и не хороню под собой ничьих индивидуальностей. А еще труднее кому-либо задавить меня самого. Пожалуй, это можешь сделать только ты. Кому-то я нравлюсь, кому-то кажусь уродом, разве я могу угодить всем? Главное, чтобы я соответствовал своим представлениям о чести.
Я нуждаюсь в тебе, как ни в ком, и ты же убиваешь меня, как никто. Более того, ты бегаешь по театру и не чувствуешь, что я ранен, что каждую минуту я жду твоего взгляда, твоего слова. В чем я виноват? Пусть кто-нибудь мне объяснит. Кому я сделал плохо? Кого я предал? Кого я обидел? Кому перешел дорогу? Почему это посторонним и совершенно неинтересным для меня людям я должен доказывать, что я лучше, чем они думают? Почему? Неужели я должен сомневаться еще и в тебе? В том, что твою зоркость и трезвость можно отравить гадкими разговорами обо мне? Найди время завтра же поговорить со мной или передать записку.
* * *
Любимый, ненаглядный, чудо мое! Думай обо мне хоть сотую часть того, как я думаю о тебе. Люби меня, милый. Я-с тобой.
9 мая 1982 г.
* * *
Любимая моя девочка!
Поезжай с легким сердцем, я тебя очень люблю. Думаю о тебе, волнуюсь за тебя, заранее жду встречи. Все будет хорошо. Целую тебя нежно. Поцелуй Бориску.
* * *
16 марта 85 г.
Лицедей, болтун, бездельник, я не нажил ни хера,
Ни имущества, ни денег, ни кола и ни двора.
Но к печальному итогу все ж поправка быть должна,
У меня есть, слава Богу, первоклассная жена.
Л. Ф.
P. S. Я тебя люблю!
* * *
Золотухину 50 лет
Хотя тебе шарахнуло полвека,
Но хочется надеяться любя,
Еще сто лет советская аптека
Не будет покушаться на тебя.
И как тебя судьба не колотила
Тебя всегда спасали от хулы
Сибирская нахрапистость и сила
И крепкие алтайские мослы.
Ты славу взял за талию не слабо,
Аж синяки остались на боках,
Ведь слава, как ни кинь, а тоже баба,
И тоже ценит силу в мужиках.
Пусть эти пятьдесят прошли непросто,
И пусть хватало горестей с лихвой,
Спасибо, что тебе не девяносто,
А главное — спасибо, что живой!
С уважением и любовью.
Леонид Филатов
25 июня 1991 г.
* * *
Муха, муха Золотуха, музыкальнейшее ухо,
Но при этом это ухо и к словесности не глухо,
Разреши мне, Золотуха, пожелать тебе ни пуха,
Хорошо, что ты не тюха и имеешь силу духа.
С уважением
Леонид Филатов
* * *
Нюсенька моя родная, сегодня у меня, первый свободный день и сегодня, наконец, получил обещанное письмо. Расстроился ужасно, как жаль, что мы не успели толком поговорить перед отъездом. Твои ощущения по поводу меня настолько не совпадают с тем, что происходило у меня на душе, что даже страшно. Ну, разве может у меня возникнуть раздвоение в душе? Именно теперь, когда кажется, что все наши разговоры на этот счет стали излишними. Разве я был по отношению к тебе хоть раз нечестен? Разве я таил что-нибудь от тебя? Разве ты не знаешь, чем и кем я жив? Разве для доказательства тебе моей преданности необходима чья-то кровь?
О нашей работе. Я не понимаю, почему в письме у тебя проскользнула фраза о том, что я слезно просил Сергея Сергеевича дать Лиде работу? Ты разговариваешь теперь с Сергеем Сергеевичем и знаешь наверняка, что он без малейшего намека с моей стороны сказал, что обязан дать ей работу в этом спектакле. Ты же прекрасно знаешь, что я уже тысячу раз имел возможность «слезно попросить» его об этом, но ни разу этого не делал, поэтому я был доволен, что он заявил об этом сам, и именно тогда, когда я больше всего думал о том, что в этом спектакле обязана играть ты. Поскольку я знал и был уверен, что твое участие обязательно — без этого я просто бы не взялся за сценарий — то щедрый жест Сергея Сергеевича в ее адрес меня только порадовал. Это бы сразу ликвидировало сплетни, что я в первую очередь забочусь о тебе, а о своих, мол, не думаю. А такие сплетни уже идут, я тебе говорил. Таким образом, теперь всем, в том числе и Валерию, станет ясно, что я помогаю не только тебе, но и другим. Что же касается «соединения» вас в одном спектакле, то поверь мне — я абсолютно искренне считал и считаю, что моя единственная забота — это ты. И когда судьба в лице Сергея Сергеевича позволяет мне «творчески обогреть» и других, то, по-моему, никому это не может быть обидно. Тем более что этот спектакль, как ты знаешь, населен сплошными таганскими артистами. Неужели среди сонма знакомых лиц появление вас двоих может быть расценено как пошлость? Здесь же рядом появятся и Ирка Кузнецова, и Машка Полицеймако, и Сергей Савченко, и Юра Кузнецов, а ведь в отличие от Лиды — это мои прямые рекомендации. Я не допускаю мысли, что Сергей Сергеевич мог умышленно солгать, сказав, что я его просил «пристроить» Лиду.
