Это объяснение было совершенно в характере Кравченко. Он никогда не рядился в тогу героя, не шумел о своих делах. Если ему верить, то все на свете просто: "Надо только подумать!"
Предстояло решить - куда теперь назначить Кравченко. Он прибыл с назначением на должность начальника штаба самостоятельного отряда Балицкого. Но Балицкий, как я уже говорил, решил от нас не отделяться. Он остался командиром батальона и вышел на выделенный ему участок железной дороги.
- Ясно, Федя... Я могу, конечно, и теперь направить тебя начальником штаба к Балицкому. Он со своим батальоном будет действовать не то, чтобы самостоятельно, а все же отдельно, в стороне, - я объяснил Кравченко, какую мы избрали тактику на будущее. - Но, по правде сказать, не советую тебе идти к нему. Знаю я твой характер, знаю и его. Люди вы разные, Гриша в последнее время малость взлетел. Не пережил еще своего награждения. Понял? Не уживетесь вы, хотя ты и выдержанный человек. Знаешь, посоветую я тебе идти на самостоятельный батальон. Подберем мы тебе хороших хлопцев человек сто, отведем участок на железной дороге. Действуй!
- Я в вашем распоряжении, товарищ генерал.
- Так, значит, согласен?
- Приказывайте!
- Ладно, посоветуемся с Дружининым и Рвановым. Завтра получишь приказ.
Так поспать в то утро и не удалось. Надо было побеседовать еще с вновь прибывшим хирургом. Он рассказал кое-что о себе. Работал в Шостке. Эвакуировался далеко, в один из сибирских городов. Работал в госпитале, жил неплохо.
- К нам по мобилизации?
- Нет. Несколько раз сам ставил вопрос, требовал. Ответ один: "Вы нужны здесь". Был как-то в наших краях заместитель наркома здравоохранения. Я к нему: "Хочу в партизаны. Чтобы воевать на своей земле. Там, знаю, хирурги нужны дозарезу". Может быть, ошибся? - Гнедаш быстро, испытующе глянул на меня. - Может, я вам не очень-то и нужен?
- Мы ждем вас давно...
- Значит, мечта сбылась! Простите, товарищ генерал, может, я потом договорю о себе. Разрешите познакомиться с вашим госпиталем.
Я представил его нашему начальнику медико-санитарной службы Григорьеву. Гнедаш пожал ему руку и сразу же попросил провести его к тяжело больным...
- Вы, наверно, заняты, товарищ генерал. Я потом вам доложу о своем впечатлении и, если разрешите, представлю список всего необходимого.
Получилось так, что он меня отпускает: "Идите мол, занимайтесь своими делами, здесь вы пока ни к чему". Это мне понравилось.
*
На следующий же день после прибытия Кравченко я отдал приказ выделить из каждого батальона по пятнадцать-двадцать лучших бойцов (в то время еще не все батальоны вышли к местам своего назначения). Так сформировался новый отряд, которому было дано имя прославленного соратника Богдана Хмельницкого - Богу на.
Прошло несколько дней. Как-то утром, зайдя в штаб, Дружинин, обращаясь к Рванову и ко мне, сказал:
- Комедия да и только! - При этом рассмеялся, но по выражению его лица я понял, что смешного в том, что он сейчас скажет, мало. - Был я сейчас в отряде Богуна... Дмитрий Иванович, надо разобраться.
- А в чем разбираться? - спросил Рванов.
- Что за народ там собрался?.. Да ты пошли за Кравченко, а пока посыльный будет ходить, я расскажу, - и Дружинин опять усмехнулся.
Посыльный ушел. Дружинин качал головой, посмеиваясь, глядя то на меня, то на Рванова.
- Подобрался отрядик - молодец к молодцу!
- Был приказ трем батальонам - Тарасенко, Маркова и Лысенко выделить лучших людей, - сказал я.
- Во-во! - продолжал Дружинин. - Прихожу... Стоят у опушки Федя, друг его Бондаренко и комиссар отряда Накс, а бойцы сидят на полянке полукругом. Человек шестьдесят... Ничего, конечно, ребята, если на торфоразработки посылать. Кравченко спрашивает: "Кто из вас в бою был?" Из всех шестидесяти один всего руку тянет. "В каком бою участвовал?" "Участвовал, - отвечает, - в операции по взятию Владимира, в засаде сидел". - "За сколько километров от места боя?" - "В полутора километрах, товарищ командир... Вы не смейтесь, товарищ командир, к нам тоже пули долетали!" Спрашивает Кравченко: "Кто стрелять из винтовки умеет?" Опять поднимается одна рука. "Где стрелял?" В селе, откуда этот хлопчик, оказывается, перед войной Осоавиахим тир открыл. Ну, хлопчик из малокалиберки не то шесть, не то восемь раз пульнул... Вот вам и отряд подрывников... Что же это такое!
Батальоны разошлись, сегодня на заре вышла на дорогу и подрывная группа батальона Лысенко, и спецрота... Где брать людей для Кравченко?.. Не годится, товарищи! Мы приказы подписываем, а кто проверять будет?
- Что проверять, зачем?! - загорячился Рванов. - К кому приходили посланные из батальонов люди? Ко мне или к Кравченко? Видел Кравченко, кого ему давали? Мог прийти ко мне, к Алексею Федоровичу? А теперь, когда батальоны на марше...
- Но ведь это же специальный отряд, - перебил Дружинин, - да еще подрывников! И Тарасенко, и Марков так тебе и отпустят подготовленных людей. Отобрали зеленую молодежь, тех, кто пришли к нам в Боровом перед самым выходом, необученных...
- Не кипятитесь, Владимир Николаевич, Кравченко действительно должен был прийти. Пусть на себя теперь пеняет... - сказал я.
- Да ты что, Федю не знаешь?!. - воскликнул Дружинин.
В этот момент вошел Кравченко. Отдал честь.
- По вашему приказанию явился!
Лицо у него было изжелта-бледное. Я знал, что Кравченко страдает язвой желудка, что у него нередко бывают приступы жесточайшей боли, хотя он никогда не жаловался на них. Думалось мне, что и в этот момент схватил его приступ. Знал я также, что и его друг Бондаренко вернулся из Москвы недолеченным после тяжелой болезни - трихиноза; она осложнилась у него мокнущей экземой. "Как же поведут они с собой эту молодежь? Как выдержат испытания пути и как будут руководить опасным и сложным делом - подрывом поездов?.. Нет, мы что-то тут недодумали. Придется поставить вопрос о расформировании отряда".
Пока я размышлял об этом, Рванов допрашивал Кравченко, почему он не сообщил, что батальоны не выполнили приказа, почему принимал необученных людей.
- Отвечайте же, товарищ Кравченко, почему?
- Вопрос не ясен! - сказал Кравченко.
- То есть как это не ясен?
- Мне известно - генерал отдал приказ выделить в отряд Богуна лучших бойцов. Батальоны присылают людей. Какое я имею право думать, что они не выполняют приказ. Присылают - значит, считают этих людей лучшими. А вы, товарищ начальник штаба, спрашиваете, зачем я их принимал. Вопрос, по-моему, лишний.
- Я ж говорил! - воскликнул Дружинин. - Что вы, характера Фединого не знаете! Дайте ему ребят из детского сада, он и с ними пойдет подрывать поезда. Был бы приказ. Правильно, Федя?.. Да ты садись, давай потолкуем по душам. По-моему, вас следует рассыпать по другим батальонам.
