Кроме Ди Каприо Вербински решил пригласить звезду сериала «Клан Сопрано» Джеймса Гандольфини (на роль Карла Хэнрэтти, агента ФБР, который как одержимый преследует Эбегнейла по всему миру), Эда Харриса (на роль Фрэнка Эбигнейла-старшего) и известную актрису Хлою Севиньи, которая по-прежнему высоко котировалась после получения «Оскара» за фильм «Мальчики не плачут» (за роль Бренды Стронг). Но именно тогда, когда все фигуры уже были расставлены на доске, Леонардо не смог приступить к съемкам из-за съемок в «Бандах Нью-Йорка», и Вербински пришлось отказаться от участия в этом проекте. В мае 2001 года на место режиссера претендовал Лассе Халльстрём, в свое время снимавший Лео в «Гильберте Грейпе», но к июлю он тоже выбыл из проекта.
К этому времени Харрис и Севиньи также покинули фильм из-за других обязательств, но Гандольфини все еще оставался. Спилберг предложил снимать этот фильм Милошу Форману (наиболее известному по фильму «Пролетая над гнездом кукушки»), а также рассматривал кандидатуру Кэмерона Кроу, режиссера фильма «Почти известный», но в конце концов сам взялся за этот проект, хотя это означало, что ему придется оставить собственные проекты «Крупная рыба» и «Мемуары гейши».
В августе 2001 года двукратный лауреат премии «Оскар» официально подтвердил участие в съемках «Поймай меня, если сможешь». К этому времени роль Хэнрэтти, агента ФБР, преследующего Ди Каприо, перешла к двукратному оскароносцу Тому Хэнксу, продолжавшему победный марафон: за четыре года он стал звездой в шести фильмах, начиная с картины «Спасти рядового Райана» (1998) и заканчивая фильмами «Изгой» и «Проклятый путь».
Спилберг признался, что ничего не слышал об этой истории до того, как «ДримВоркс» приобрела на нее права, и понятия не имел о ее предыдущей судьбе. «Я ничего не знал об этом фильме, – объяснял он. – Не знал ни об истории этого проекта, ни о том невероятном пути, который он проделал. Я не знал, что Фрэнк – тот самый Фрэнк! – действительно четырежды покупал и продавал эту книгу. Я имею в виду того самого Фрэнка».
Познакомившись с историей, Спилберг был поражен изобретательностью Эбегнейла, но у него не возникло опасений, что он может романтизировать его преступления. «В то время не было тех способов защиты, которые есть сегодня. Сейчас гораздо сложнее пустить в оборот фальшивый чек, чем восемь лет назад. Фрэнк был гением двадцать первого века, а работал в невинных шестидесятых годах двадцатого, когда люди были куда доверчивее, чем сейчас. В общем, я не думаю, что, посмотрев этот фильм, кто-то подумает: „Надо бы и мне этим заняться“».
Спилберг изменил некоторые факты из жизни Эбегнейла в соответствии со сложившимся у него видением истории Фрэнка. В частности, он расширил роль отца Эбегнейла (его сыграл ветеран киноэкрана, виртуоз Кристофер Уокен).
«Все мошеннические схемы описаны верно, а в деталях допущены поэтические вольности, – объяснял Спилберг. – Например, в фильме отец Фрэнка присутствует в течение более продолжительного времени, чем на самом деле. После того как Фрэнк убежал из дома, он с отцом больше не виделся. Я же хотел продлить их связь, показав, как Фрэнк упорно старается заслужить одобрение отца, заставить его гордиться им, например став пилотом в авиакомпании „Пан-Америкэн“».
Эбегнейл одобрил изменения. Вот что он сказал: «Хоть я больше и не видел своего отца, каждую ночь после удачного дня, встречаясь с женщинами и загребая огромные деньги, я возвращался в гостиничный номер и думал о родителях, представлял, что мы снова вместе, и плакал. Вот оправдание той фантазии, которую вы вставили в фильм».
Но проект буксовал, даже когда у руля встал Спилберг. Начало съемок перенесли с января 2002 года на февраль. А когда все наконец началось, съемки стали отчасти напоминать жизнь Эбегнейла: сто сорок семь съемочных площадок за пятьдесят два дня. Это был совершенно новый опыт для Лео. «Сцены, на съемку которых, как нам казалось, уйдет три дня, снимались за полдня».
Фрэнк Эбегнейл не был консультантом этого фильма, но Леонардо встречался с ним. Позже он говорил, что никогда не сможет стать таким же крутым, как этот мошенник. «У меня нет того драйва, который есть у Фрэнка, – сказал он. – Я, например, не смогу войти в здание аэропорта, нашпигованное агентами ФБР, зная, что у них есть моя фотография и все они хотят меня поймать. Но именно так он и поступал».
Спилберг также признался, что сначала относился к Лео достаточно предвзято, как к распущенному гуляке. Такой образ создали Ди Каприо журналисты. Поэтому Спилберг очень удивился и был впечатлен тем, насколько Лео ценил свою семью; обычно он приглашал на съемочную площадку своих родителей и бабушку.
Знаменитый режиссер сказал: «На этой картине я по-настоящему узнал Лео. Я познакомился с его отцом, матерью и бабушкой. Они почти каждый день присутствовали на съемочной площадке. Он такой семейный парень! Я понял о нем то, чего бы никогда не понял раньше, потому что верил таблоидам и всем этим историям в желтой прессе».
Спилберг утверждал, что не стоит доверять утверждениям о том, что Лео – буйный гуляка. «Он молод и ходит на вечеринки. В его возрасте я тоже ходил на вечеринки. Я не был таким симпатичным и не мог заполучить всех девчонок, – смеялся Спилберг, – но я посетил столько же вечеринок, сколько и Лео, если не больше. Однако никто не вытаскивает на свет мои романы того времени».
Он надеялся, что «Поймай меня, если сможешь» откроет новый этап в карьере Ди Каприо, которая после «Титаника» начала пробуксовывать. «Я думаю, что на самом деле „Титаник“ не давал Лео работать, – размышлял Спилберг. – И мне кажется, что сейчас он возрождается. Он собирается начать работать, и работать много. Я думаю, что „Титаник“ создал разрыв в фильмографии Лео, потому что Лео не мог никуда сдвинуться – слишком много вокруг него было слухов и недомолвок».
Описывая его как «очень изобретательного актера», Спилберг сказал, что впечатлен тем, каким строгим критиком оказался Леонардо по отношению к себе самому. «Иногда я соглашался с каким-то дублем, – вспоминает он, – но Лео говорил: „Нет-нет, мне кажется, вот здесь есть нечто, чего я пока не нашел. Позвольте мне сделать это снова“. И всегда придумывал что-нибудь замечательное».
Спилберг сказал, что убедился в том, что не ошибся, выбрав Лео на главную роль, когда увидел в его глазах такое же хитрое выражение, как и у Фрэнка Эбегнейла. «Не думаю, что Лео подходил для этой роли только из-за своего образа завсегдатая вечеринок. Зато у него был умный, пронзительный взгляд и потрясающее умение подать себя. Фрэнку сходило с рук все так же, как и ему, и происходило это на восемьдесят процентов благодаря его умению подать себя… и лишь на двадцать – благодаря его воображению. Главное – это уметь себя подать».
