Ознакомительная версия.
Страшная машина сталинского террора уничтожила в 1937–1938 годах большую часть партийных, советских, военных и хозяйственных кадров высшего и среднего звена. Но страна не могла оставаться без руководства, и на место уничтоженных или отправленных в заключение людей приходили новые. Для многих это было время стремительного продвижения вверх. Показательна в этом отношении судьба А. Н. Косыгина. Скромный работник из системы потребительской кооперации в Сибири, Косыгин в 1930 году поступил в Ленинградский текстильный институт, который окончил в 1935 году. Его направили мастером цеха на текстильную фабрику им. А. И. Желябова. Но уже в 1937 году Косыгин был назначен директором Октябрьской прядильно-ткацкой фабрики, в 1938 году он стал заведовать промышленно-транспортным отделом Ленинградского обкома партии, и в этом же году его избрали председателем Ленгорисполкома. В этот период с ним познакомился Микоян. Молодой и энергичный Косыгин понравился Микояну. Когда на следующий год было решено создать общесоюзный Наркомат текстильной промышленности, Микоян сказал Сталину, что в Ленинграде есть энергичный руководитель, который хорошо знает текстильное производство. Сталин согласился с Микояном, и Косыгин был срочно вызван в Москву. По приезде на перроне Ленинградского вокзала Алексей Николаевич узнал, что он уже назначен наркомом текстильной промышленности СССР.
Микоян в годы войны
В 1939–1940 годах как нарком внешней торговли Микоян вел переговоры с немецкими экономическими делегациями и следил за аккуратным выполнением заключенных соглашений. Хотя сроки поставок немецкого оборудования срывались уже в 1940 году, поезда с продовольствием и сырьем шли из СССР в Германию едва ли не до 21 июня 1941 года.
Война решительно изменила положение и обязанности Микояна.
Еще перед войной, когда под контролем Микояна находились торговля, снабжение, производство товаров легкой и пищевой индустрии, он заявлял: «Мы можем сказать, что когда Красной Армии потребуются во время войны продукты питания, то она получит вдоволь сгущенное молоко, кофе и какао, мясные и куриные консервы, конфеты, варенье и еще многое другое, чем богата наша страна»[125].
Конечно, снабжение Красной Армии в годы войны не было столь уж обильным, но в основном удовлетворительным. Сразу же после начала войны Микоян возглавил Комитет продовольственно-вещевого снабжения Красной Армии. В 1942 году Анастас Иванович был введен в Государственный Комитет Обороны (ГКО) – высший орган власти в стране на период войны. Заслуги Микояна в снабжении армии были столь бесспорны, что еще в 1943 году, в разгар войны, ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Вскоре после начала войны Микоян вошел в Совет по эвакуации. Этому Совету пришлось провести громадную работу по эвакуации в восточные и южные районы многих миллионов рабочих и служащих и тысяч промышленных предприятий. К началу 1943 года общее число эвакуированных составило около 25миллионов человек. Когда
Красная Армия, добившись перелома в войне, стала продвигаться на запад, Микоян вошел в Комитет при СНК СССР по восстановлению хозяйства освобожденных районов.
В сентябре 1942 года под Сталинградом в воздушном бою погиб сын Микояна Владимир. За месяц до этого Анастас Иванович, ни раньше ни позже не занимавшийся устройством судьбы своих сыновей, сам позвонил в командование ВВС и попросил учесть просьбу Владимира – направить его на Сталинградский фронт.
В это время Микоян был в Оренбургской области, где он как уполномоченный ЦК проводил хлебозаготовки. Печальную весть ему сообщил первый секретарь обкома Г. А. Денисов, свидетельство которого сохранилось: «Я получил телеграмму из ЦК ВКП(б) с указанием срочно передать А. И. Микояну… Сообщать такую весть мне было крайне тяжело, но что делать. Я немедленно выехал в Павловский район, где находился Микоян. Передал ему телеграмму. Прочитав ее, он тихо сказал: „Поедем в Оренбург“. Всю дорогу он молчал. Приехали поздно вечером, вошли в вагон, в котором Микоян прибыл и жил все дни во время пребывания в области. Я и другие товарищи постарались отвлечь его от тяжелых дум. Он извинился и попросил нас оставить его одного, сказав, что ему нужно поговорить по телефону с женой.
На следующий день рано утром Микоян позвонил мне и попросил зайти к нему.
– Я должен сегодня уехать в Москву, – сказал он спокойным голосом, – а вы доведите до конца работу по заготовке хлеба, – и подробно пояснил, что следует сделать, чтобы обеспечить план поставок. Я удивился его самообладанию, о смерти сына он ничего не говорил, только бледность лица выдавала его горе»[126].
Мы должны здесь отметить, однако, не только заслуги Микояна в годы войны. Как член ГКО и Политбюро он должен нести ответственность за все решения, принятые или одобренные этими высшими партийными и государственными инстанциями. Речь идет, в частности, о выселении целых народностей с их национальной территории на восток – в так называемые спецпоселения. В самом начале войны такая участь постигла немцев Поволжья, да и всех граждан СССР немецкой национальности. Затем были депортированы многие народности Северного Кавказа и татары из Крыма. В каждом случае вопрос о ликвидации той или иной национальной автономии и выселении целого народа Сталин выносил на утверждение Политбюро ЦК ВКП(б) и ГКО СССР. Справедливости ради надо отметить, что и в данном случае позиция Микояна, пусть и очень незначительно, но отличалась от позиции других членов советского руководства.
Еще в 1951 году в журнале «Социалистический вестник», который издавался группой меньшевиков-эмигрантов и считался одним из органов Социалистического интернационала, было опубликовано свидетельство некоего полковника Токаева, осетина по национальности, перебежавшего якобы на Запад в конце войны или сразу же после ее окончания. Он сообщил, что решение о ликвидации Чечено-Ингушской АССР было принято после обсуждения на совместном заседании Политбюро и ГКО 11 февраля 1943 года.
На заседании прозвучало два мнения. Молотов, Жданов, Вознесенский и Андреев предложили ликвидировать Чечено-Ингушскую АССР и немедленно выселить всех чеченцев и ингушей с Северного Кавказа. Ворошилов, Каганович, Хрущев, Калинин и Берия предложили повременить с выселением до полного освобождения Северного Кавказа от немецкой оккупации. К этому мнению присоединился и Сталин. Лишь один Микоян, соглашаясь в принципе, что чеченцы и ингуши должны быть выселены, высказал опасение, что депортация повредит репутации СССР за границей.
Ознакомительная версия.
