Войдя в Синий зал, мы оказались лицом к лицу с президентом Соединенных Штатов Америки.
Я сразу обратил внимание на то, что президент Рузвельт одет был довольно скромно. Белоснежная рубашка под серой курткой из грубого полотна, брюки из того же материала. На ногах легкие матерчатые туфли. Его открытое лицо и приветливый взгляд выражали теплую сердечность.
Товарищ Литвинов представил нас президенту. Рузвельт тепло пожал нам руки и произнес короткую приветственную речь.
— Поздравляю вас с успешным перелетом через океан. Поздравляю и ваших штурманов, которые помогали вам провести самолет точно по маршруту, — закончил он свое приветствие.
После приема я сел в машину одного из работников советского посольства майора Овчинникова.
— Посмотрим немного Вашингтон, — предложил он.
— Не возражаю, — согласился я с удовольствием. Проезжая по обсаженным деревьями улицам, я увидел множество пушистохвостых белок.
— Их тут тьма-тьмущая, — объяснил майор. — Белка для жителей Вашингтона примерно то же самое, что для индусов священная корова. Зверушек тут никто не пугает, не трогает, они даже под защитой закона. Со временем они стали вполне ручными.
Рассказ майора был прерван заставившим всех вздрогнуть ревом сирены. Остановилась и наша машина. Я принялся беспокойно разглядывать небо. Заметив это, майор засмеялся:
— Что, что вы там ищете? Это же полицейская машина. Вы, конечно, подумали, что объявляется воздушная тревога?
Теперь я понял, что мои волнения на этот счет напрасны. Действительно, какой налет может быть тут, на расстоянии нескольких тысяч километров от театров военных действий?
— Наверное, гоняется за каким-нибудь гангстером, удирающим на машине, — предположил Овчинников, когда рев сирены удалился и движение снова возобновилось. — Это тут обычное явление. Ни в одной стране мира не совершается столько преступлений и убийств, сколько в Соединенных Штатах Америки.
Так я познакомился с еще одной стороной «американского образа жизни».
Машина свернула на обсаженную деревьями дорогу.
— Теперь вы можете посмотреть аристократический район столицы Соединенных Штатов Америки, — сказал майор.
Построек совсем не было видно, дорога извивалась в лесу. Я подумал, что мы уже за городом.
— Далеко еще до него? — спросил я.
— Посмотрите повнимательнее! — усмехнулся майор.
Присмотревшись, я действительно увидел редко разбросанные между деревьями роскошные виллы. Их скрывала пышная зелень лиственных деревьев и вьющихся растений. Почему-то миллионеры предпочитали жить не в небоскребах, а в двух-, максимум трехэтажных домах.
Дорога спустилась в глубокую долину. Густые кроны вековых деревьев не пропускали ни одного солнечного луча. Воздух был тут гораздо прохладнее и свежее, это чувствовалось даже в машине. За поворотом мы увидели довольно быструю речку. Дорога кончалась на пологом берегу у самой воды. Моста не было, но на противоположном берегу лента дороги продолжалась. Наша машина спокойно скатилась в воду, и через несколько минут мы уже поднимались по склону на другом берегу.
Дорога вела в гору. С обеих сторон мелькали жилища «сильных мира сего», скрывающиеся в зелени естественного парка.
— Почему в Вашингтоне нет таких небоскребов, как в других городах Америки? — с любопытством спросил я.
— Уже давно существует закон, запрещающий воздвигать в Вашингтоне здания выше восьми этажей, — сказал Овчинников. — Это для того, чтобы памятник Джорджу Вашингтону был виден со всех сторон.
Дорога опять спустилась в долину. Мы снова приехали к берегу и, как и раньше, переправились через мелкую реку прямо по воде.
Лес постепенно становился все более редким, а густота застройки увеличивалась. Вскоре мы оказались в жилых кварталах обыкновенного большого города. И тут тротуары были окаймлены лиственными деревьями. Переехав через мост на реке Потомак, мы попали в негритянский район американской столицы.
Галдящие дети сновали на тротуарах, и довольно часто сорванцы перебегали дорогу перед самой машиной. Улица была местом их игр. Очень редко я видел малышей под надзором бабушки или няни. Большинство их было предоставлено самим себе.
Покосившиеся дома стояли тесными рядами, зелени тут не было и следа. Даже на первый взгляд было видно, что доллары тут выжимали из каждого квадратного метра.
Мы снова прибыли в «белый» район. Уличная картина изменилась моментально. Часто можно было видеть, как дюжий полисмен, остановив все уличное движение, переводил через дорогу пару краснощеких нарядных малышей.
Большие площади как в центре города, так и на окраинах стали для муниципалитета источником прибыли. Цветная лента, окружающая площадь, означает, что площадь можно использовать в качестве открытого гаража. Тысячи машин, принадлежащих менее зажиточным владельцам, стоят под открытым небом, предоставленные солнцу и дождю.
— Особенно много машин на таких стоянках сейчас, в военное время, — сказал майор. — Лимит на бензин сильно ограничен, тысячи и тысячи машин частных владельцев ржавеют без дела. Конечно, — продолжил он, — у кого в кармане солидная пачка долларов, тот ездит, как и прежде.
Некоторое время мы ехали молча.
— Знаете, — продолжал майор, — здесь действует интересная система страхования частных автомашин. Сделав страховой взнос в несколько сот долларов, вы можете хладнокровно отнестись к любой постигшей вас неприятности, а также к неприятности, причиненной вами другим. Если вы разобьете вашу машину, то, если, конечно, останетесь в живых, садитесь в первый проезжающий мимо автомобиль и поезжайте либо к доктору, либо домой. К вечеру с какого-нибудь принадлежащего страховому агентству ремонтного завода вам сообщат по телефону дату, когда вы можете приехать за своей машиной, или же спросят вашего разрешения подогнать отремонтированную машину к вашему гаражу. Если вы наехали на чужую машину или на пешехода, то страховое агентство ведет судебный процесс и берет на себя все расходы.
Скоро мы были уже у ворот аэродрома и сразу же поехали к ангару, где наш экипаж вместе с американскими помощниками занимался разборкой гигантского колеса. Приготовленные в спешке инструменты и приспособления не выдерживали нагрузки и ломались или гнулись один за другим, а колесо не поддавалось. С ним пришлось повозиться до утра, и только около шести часов удалось отделить друг от друга половинки ступицы и снять поврежденную шину.
Старший инженер аэродрома майор Трубридж сразу же отдал какое-то распоряжение одному механику. Тот куда-то поспешил, и через несколько минут к ангару подрулил двухмоторный самолет. Шину выкатили из ангара, но, увы — в дверь самолета она не влезла. Майор Трубридж отослал самолет, и через некоторое время на месте был уже другой. И опять неудача: все попытки втиснуть нашу тяжелую и большую шину в дверь самолета кончились так же безрезультатно.
