Пришедший на смену Григоренко его заместитель Бояров рассматривался большинством во Второй службе как преемник традиций и стиля руководства бывшего начальника. Вместе с тем многих озадачивали подчеркнутая независимость суждений молодого полковника, апломб и необычная для контрразведки изысканность манер. Неудивительно поэтому, что коллектив воспринял с опаской появление еще одного «варяга».
Между тем, знакомясь с историей становления внешней контрразведки, я вскоре оказался ее горячим и искренним приверженцем. Я пришел к выводу, что она, по сути, положила начало всей системе организации защиты государства от подрывных действий извне. Эта система умело эксплуатировала романтику и мораль интернационализма.
Особенно на победоносной волне 1945 года к Советскому Союзу потянулись новые сторонники и доброжелатели, искренне поверившие в неизбежный триумф коммунистических идей. Мощный приток сил в левое движение, особенно в Европе, благоприятствовал деятельности советской резидентуры во многих странах. Во Франции, Бельгии, Италии добровольцы шли один за другим, предлагая свои услуги органам. В США на почве антифашистских настроений резидентуры сумели обзавестись рядом ценных источников, обеспечивавших Москву секретной документальной информацией по широкому спектру проблем. Только от одного агента, внедренного в министерство юстиции, поступили тысячи документов о работе американской контрразведки. Огромное число материалов продолжал передавать К. Филби. Вскоре к нему присоединился Джордж Блейк, затем один из руководителей западногерманской разведки БНД Хайнц Фельфе.
В пятидесятых годах практически все основные аспекты деятельности английских, западногерманских и французских, а также в значительной мере американских спецслужб находились под контролем советской разведки.
Крах начался после измены одного за другим нескольких офицеров КГБ, бежавших на Запад, и предательства агентуры в США, позволившей ФБР выявить сеть помощников КГБ в различных американских ведомствах. Последовавшая волна шпиономании захлестнула не только США, но и Европу. XX съезд КПСС и разоблачение преступлений сталинской клики внесли полнейшую сумятицу в ряды тех, кто служил резервуаром, пополнявшим агентурный аппарат разведки. Массовое бегство рядовых коммунистов сопровождалось расколом многих партий, оттоком попутчиков, усилением антисоветских проявлений в различных слоях общества. С точки зрения приобретения новых источников резидентуры оказались у разбитого корыта.
Конец пятидесятых годов можно сравнить с перевернутой страницей в истории. Общественное сознание, очнувшись от гипноза революционной фразы, как после долгой болезни, выходило на иной уровень восприятия происходящего. Идеологическая обработка уже не давала желаемых результатов. В арсенале разведки побудительные мотивы сотрудничества все чаще сводились к сделке, голому расчету, основанному на желании одной стороны продать, а другой — купить. Этот момент хорошо подметил бывший директор ЦРУ У. Колби в семидесятых годах: «Русским удается иногда вербовать американцев на материальной основе, выплачивая им в разовом порядке деньги за передаваемую информацию. Но вербовать на идейной основе они смогут только тогда, когда убедительно покажут, что их страна является политической и социальной моделью общества будущего». На каком-то этапе пацифистская деятельность выступала в виде некоего идеологического суррогата, но и она постепенно утрачивала потенциал, пригодный для оперативного манипулирования. Существенно снизилась роль шантажа и принуждения, основанных на добытых внутренней контрразведкой компрометирующих материалах.
Так, медленно деградируя, подошла разведка к рубежу семидесятых годов. Последние годовые отчеты Второй службы наводили на грустные мысли, хотя по сравнению с другими линиями работы они не выглядели худшими. Валовые показатели обеспечивались главным образом за счет приобретения источников в спецслужбах развивающихся государств. Для непосвященного цифры могли показаться внушительными, но за десятками офицеров полиции или контрразведки, включенными в агентурную сеть, скрывалась безысходная оперативная нищета. Какую угрозу советским учреждениям и гражданам могли представить малооплачиваемые, не очень грамотные, передвигающиеся пешком или на велосипедах шпики? Тогда они еще смотрели на белых, как на сагибов — хозяев жизни, способных прикрикнуть или даже пнуть ногой. Какую информацию могли они добывать в своих ведомствах, обделенных элементарными условиями для серьезной аналитической работы? Их сводки поражали беспомощностью и примитивностью, и только в одном случае на моей памяти сообщение агента из числа сотрудников индийской контрразведки вызвало реакцию у руководства ПГУ. Филеры зафиксировали факт распития «из горла» в автомашине сотрудника резидентуры перед тем, как он с товарищем зашел в ресторан. «Дикий случай, — прокомментировал Сахаровский, — как можно пить до ресторана, ведь для того туда и идут, чтобы выпить там!» Я тоже удивился невоздержанности своих коллег, пока не приехал в Индию в 1971 году и не узнал на месте, что из-за «сухого» закона в большинстве ресторанов спиртное не подавалось.
Зато как выигрышно выглядели на фоне худосочных сообщений из Азии, Африки и Латинской Америки материалы, периодически попадавшие из спецслужб стран НАТО, с радио «Свобода», из НТС, организаций украинских и прибалтийских национальных движений.
Самым разочаровывающим, конечно, было то, что из стана главного противника информация отличалась особой скудостью. Впрочем, об этом я знал еще будучи в Вашингтоне, но полагал, что неэффективность наших усилий по проникновению в ЦРУ и ФБР на территории США компенсируется успехами в третьих странах или в Москве. Оказалось, что никто всерьез этими вопросами не занимается. Б. Соломатин и некоторые другие более дальновидные руководители среднего звена неоднократно призывали сместить центр тяжести в работе против США на территории других государств, где обстановка позволяла добиваться результатов без особого риска и осложнений. Но куда там! Большинство резидентов и рядовых сотрудников исключали такой подход: ведь и в США можно расти как на дрожжах, вербуя за гроши бирманцев, мексиканцев или марокканцев. В Центре ценили за вербовки, а не за провалы. На качество агентуры внимания обращали мало.
Моя задача как заместителя и заключалась в том, чтобы организовать работу наступательно, концентрируя усилия на приобретении источников в спецслужбах основных западных государств, прежде всего США, опираясь на агентуру в третьих странах и используя ее в первую очередь как вспомогательную силу.
