В этом вопросе со славянофилами был солидарен И. К. Бабст. Если в начале своей политико-экономической карьеры он, подобно остальным экономистам-западникам (В. П. Безобразову, Е. И. Ламанскому и другим), был сторонником фритредерства, то по мере того, как правительство стало все больше прислушиваться к фритредерам и взяло курс на ослабление таможенных барьеров, Бабст сблизился с рядом крупных московских предпринимателей и стал отстаивать идею покровительства развивающейся отечественной промышленности. Протекционистские взгляды Бабста полностью отвечали задаче организуемого Чижовым журнала: безоговорочной поддержке интересов русской буржуазии в противовес притязаниям иностранных предпринимателей. Задача сотрудничества облегчалась и переездом Ивана Кондратьевича из Казани в Москву — ему было предложено возглавить кафедру политэкономии Московского университета, оставленную незадолго до этого профессором И. В. Вернадским.
Привлечение славянофилом Чижовым к участию в журнале западника Бабста объяснялось еще одним обстоятельством: по утверждению Чижова, для работы в «промышленном журнале» требуется главное условие, примиряющее все разногласия, — стремление содействовать экономическому росту и процветанию России. Позднее, уже в 70-е годы, Чижов вспоминал, что от сотрудничества в своем журнале он не отказывал не то что западникам, но даже и «нигилистам»: «Когда я был редактором „Вестника промышленности“, у меня этих господ было довольно. Они обыкновенно являются и рекомендуют себя: „Я такой-то, не знаю, могу ли быть Вам полезен, потому что я до конца ногтей социальных убеждений и не переменю их ни за что в мире“. Я обыкновенно принимал их весьма радушно: „Это, господа, не мое дело, я не посягаю ни на чьи убеждения, — будете работать, я очень буду рад работникам. Журнал мой чисто фактический, он не допускает теорий, вероятно, мы не будем иметь повода к раздору“»[308].
В 1857 году Чижов заверил в своей приверженности этим принципам Бабста, пытаясь тем самым предупредить возможные с его стороны возражения: «В направлении <журнала>… не задается никакой системы; его задачей будет стремление к истине. Наука в нем должна будет освещать путь промышленной и экономической деятельности… тем более, что мы сильно нуждаемся в такой помощи и должны дорожить ясным, светлым и образованным взглядом». Одновременно Чижов сообщил Бабсту, что намеревается развивать в «Вестнике промышленности» те начала, которые ранее были высказаны в его лекциях и статьях. Изложив программу «Вестника промышленности» и его структуру, Чижов писал: «Я как редактор только тогда буду убежден в… успехе <журнала>, когда получу Ваше согласие на полное в нем участие, которого буду просить в двух видах. Во-первых, собственными Вашими статьями, особенно если бы Вы приняли на себя <труд> писать обозрения хода промышленности и торговли… Во-вторых, просматриванием статей, преимущественно по части политической экономии»[309].
После недолгих размышлений Бабст дал согласие на сотрудничество, о чем уведомил Чижова в начале марта 1857 года.
Параллельно с формированием состава редакции журнала Чижов начал комплектовать портфель его ближайших номеров. Причем, заказывая серию статей по истории русской промышленности и торговли, он отошел от заверений в своей объективности и оказался вовсе не безразличен к идейной платформе автора: «Пришлите мне, пожалуйста, адрес Беляева[310], — просил Чижов К. С. Аксакова, — я хочу с ним списаться, не знает ли он кого, кому бы (разумеется, не из западников) можно было поручить написать историю русской промышленности и еще историю русской торговли. Тут хотелось бы мне не ограничиваться голыми фактами, затронуть вопросы, в которых бы шла речь о том, что свободные торговые города были первыми явлениями русской жизни, что боярства еще и слыхом не слыхать, а торговые наши люди уже были известны миру… что все купцы не выходцы, из чужих земель не пришельцы, а прямая сила народная и пр. и пр. Очень хотелось бы найти человека с глубоко русскими убеждениями и усидчивого. Княжили князья в Киеве, а русские законы, „Русская правда“ явились в Новгороде. Хоть бы несколько статей было бы не дурно, только писаны были бы просто и вразумительно»[311].
Таким образом, несмотря на пестрый состав редакции, «Вестник промышленности» задумывался Чижовым все же как печатный орган, разрабатывающий социально-экономическую часть славянофильского учения, в основе которой лежала защита интересов русских торгово-промышленных кругов. «Открывая страницы журнала всем мнениям и всем промышленным требованиям», Чижов оставлял за собой право в передовых статьях излагать свой «партийный» взгляд на злободневные вопросы времени, что, без сомнения, придавало изданию определенную идеологическую окраску. В этой связи утверждение Л. Б. Генкина, изучавшего взгляды русской буржуазии на примере «Вестника промышленности», о том, что «в направлении журнала ничего славянофильского не было», ибо ближайший сотрудник Чижова Иван Бабст был западником, а сам журнал «стремился помочь торговцам и промышленникам овладеть именно западноевропейским опытом в области организации торговли и промышленности»[312], представляется недостаточно обоснованным.
Рассматривая просьбу Чижова об издании журнала, Главное управление цензуры обратилось в Третье отделение за выпиской из заведенного на него дела от 1847 года, а также потребовало свидетельство киевского губернатора о благонадежности хозяина шелководческих плантаций. В конце концов было признано возможным дозволить Чижову издание в Москве «Вестника промышленности» по представленной им программе. В августе 1857 года решение Главного управления цензуры было утверждено Императором Александром II, и спустя месяц новоиспеченный главный редактор отправился на средства издателей в Западную Европу.
В крупнейших городах Германии, Бельгии, Англии, Франции, Италии и Австрии Чижов знакомился с местными периодическими торгово-промышленными газетами и журналами и одновременно вел интенсивную работу по подбору иностранных корреспондентов. Ему удалось установить контакты с видными экономистами своего времени: издателем и редактором выходившего в Брюсселе русского заграничного официоза «Le Nord» Н. П. Поггенполем, немецким ученым Вильгельмом Рошером. После встречи с бельгийским политэкономом Густавом Молинари Чижов удовлетворенно отметил, что хотя ими и были высказаны противоположные убеждения — один стоял на позициях протекциониста, другой — либрэшанжиста[313], — бельгиец все же согласился ежемесячно присылать в Москву обозрения промышленности объемом не менее восьми страниц.
