Румянцев ушел к себе, а военный совет после длительного обсуждения вынес решение: «…девятого числа сего месяца отсюда к Полневу выступить и оттуда далее к Кёслину без потеряния времени маршировать; сей путь признавая за наиспособнейший в рассуждении магазинов, морской коммуникации и положения настоящего господина генерал-майора графа Тотлебена…»
Через несколько дней после военного совета, во время марша к Полневу, Румянцев получил сразу и письмо Бутурлина, и рескрипт Конференции о дальнейших действиях корпуса в Померании и взаимодействии с армией Бутурлина и эскадрой Полянского… Немало часов Румянцев провел в размышлениях о тех сведениях и наставлениях, которые он получил. Наконец-то армия 15 июня выступила из Познанского кампамента, имея с собою провианта на девятнадцать дней. Но самое главное не в этом… Бутурлин понял, что Румянцеву необходимо дать три пехотных полка. А получив три полка, шесть батальонов, флотский десант, корпус Румянцева не только будет превосходить неприятельские войска, но окажется настолько сильным, что может разбить эти войска, взять крепость или, по крайней мере, к ретираде принудить противника. Бутурлин наконец-то сообщил и другую приятную новость: в крепости не больше семи тысяч неприятельского войска, как показали пленные офицеры. К тому же фельдмаршал рекомендует разлагать неприятельскую армию посулами денежного вознаграждения прусским дезертирам, которых и без того не так уж мало. Но если найдутся такие, которые, получив вознаграждение от русских, снова вернутся в прусскую армию и попадутся в плен, то без пощады таких казнить надлежит…
Не многое прояснило письмо Бутурлина, но все-таки Румянцев сделал надлежащие из него выводы. А вот рескрипт Конференции поразил его своей неопределенностью, если не сказать полной беспомощностью, в предвидении планов начавшейся кампании. Уже июнь в полном разгаре, а Конференция занимается гаданием, куда пойдет главная русская армия: или прямо в Силезию, или же по Варте к Ландсбергу. И совершенно непонятно, почему они там, в Петербурге, считают, что лучше пойти на время в Померанию, к Ландсбергу, дабы показать вид на Франкфурт и Берлин и попытаться разделить силы неприятеля и по отдельности разбить его. Все только и пытаются показывать вид, а не по-настоящему сражаться с неприятелем, все что-то выжидают, вместо того чтобы предпринять серьезные действия против ослабленного неприятеля. Ведь и в самом деле прусский король отказывается от активных действий, явно желая выиграть время… Он свободно маневрирует своими войсками, посылает корпус Вернера к Кольбергу, корпус Гольца к Глогау, корпус принца Вюртембергского через Шведт к Штаргарду по Одеру, а оттуда рукой подать и до Кольберга. Так что прусский король выжидает, куда повернет армию Бутурлин. А стоит русской армии повернуть от Познани вправо, в Померанию, как сразу и Гольц, и Вернер, и принц Вюртембергский с крайним поспешанием могут собраться тут же вместе, дабы и до осады Кольберга не допускать, и Берлин прикрывать…
По всем предположениям Конференции, получалось, что знатного корпуса против Румянцева прусский король не может выставить, опасаясь активных действий главной русской армии. Кажется, все случаи постарались предусмотреть старички из Конференции. Но беда в том, что члены Конференции ничего не знают о конкретных условиях затянувшейся войны. Да, кажется, и в военном деле ничего не понимают, судят по старинке, когда они воевали еще вместе с фельдмаршалом Минихом…
Румянцев был огорчен полученными наставлениями. Там, в Петербурге, уже точно все предусмотрели, казалось бы, на все случаи жизни… Даже и на тот случай, если армия Бутурлина не произведет никакого предприятия в Померании и последует в Силезию, в выигрыше окажется Померанская экспедиция, потому что вслед за русской армией последует и неприятельская; значит, в Силезии развернутся главные события, и туда будут стягиваться все войска, а Кольберг останется беззащитным, и бери его чуть ли не голыми руками…
Но Конференция высказывала и еще одно предположение, которое больше всего омрачало душу Румянцева… Может такое действительно случиться, когда граф Бутурлин надолго застрянет в Померании в ожидании генерального сражения, а неприятель хитрыми маршами и контрмаршами будет от баталии уклоняться, чтобы выиграть время и армию нашу походами и подготовкой к сражению будет изнурять. Вот это самое страшное… Но все равно осада должна быть осуществлена. В любом случае неприятель будет защищать Кольберг, только малыми силами, считают члены Конференции. А ему, генералу Румянцеву, нужно лишь окружить крепость и взять ее на шпагу…
Ладно, он все сделает, что возможно будет в человеческих силах. Конференция должна руководить взаимодействием всей армии, а не подсказывать, что ему делать в конкретных случаях. А чтобы не появился корпус противника под стенами Кольберга, надо атаковать основные силы Фридриха II. Не давать ему возможности маневрировать. Король знает, чем кончилось сражение с русскими под Кунерсдорфом, и поопасается ослаблять основную армию.
И Румянцев твердо решил действовать согласно обстановке.
Глава 4
Предательство Тотлебена
Обстановка резко ухудшалась… Пошли дожди. Дороги стали почти непроходимыми. Движение войска, солдат, пушек, повозок с амуницией притормозилось. Приходилось чаще отдыхать, а слухи о противнике оставались по-прежнему противоречивыми, неопределенными. И главный виновник этой неопределенности – граф Тотлебен. Все чаще сообщения его вызывали тревогу и озабоченность Румянцева. Что-то было непонятное в действиях генерала, который обязан был следить за противником и доносить о всех его передвижениях.
Тотлебен был известной фигурой в русской армии. Казалось бы, ревностным служением новому Отечеству своему он завоевал доверие императорского двора, поручившего ему командовать корпусом. И все-таки поведение его было странным.
Румянцев всячески старался подавлять в себе неприязнь к этому человеку. Как-никак служат в одной армии, связаны одной присягой Российской империи. Но уж очень неприятный человек по своему характеру, что-то двоедушное чувствовалось в нем, в его поведении, в его отношении к русским и ко всему русскому. И сколько ложного, неверного в его донесениях! Так, припомнил Румянцев, именно Тотлебен сообщил Салтыкову в прошлом году, что Фридрих II основной удар нанесет по его правому флангу. Были предприняты соответствующие меры. Но пруссаки нанесли мощный удар всеми пехотными полками по левому флангу. И долго тогда недоумевали: что это – предательство или глупость? И то и другое одинаково наносит ущерб военному делу.
