На Мальте его встречали с восхищением — 22-летний капитан уже стал легендой острова. Его решительные и смелые действия вызвали и зависть менее удачливых командиров—по замку Ла-Валетты поползли слухи, что своим победам Турвилль обязан хорошей подготовке команд, а не собственному мастерству и умению. Вспыльчивый граф вместе с шевалье л'Окьюенкуром решили оставить Мальту, и они отплыли в Венецию, где получили корсарский патент, поручавший им защиту побережья Адриатического моря от турецких и берберских пиратов.
В июне 1666 года корабли вышли в море, но бесплодное крейсерство затянулось на 2 месяца. Наконец, 3 сентября впередсмотрящие обнаружили 2 турецких корабля, атаковавших 3 венецианских галеона. Турвилль, верный своей тактике, ринулся вперед и подошел настолько близко к противнику, что уже видны были «искаженные страхом их лица». Два бортовых залпа, данных с убойной дистанции, привели к ужасным последствиям — значительное число турок было убито, в бортах неприятеля образовались дыры «величиной с теленка». Подойдя вплотную, Турвилль пошел на абордаж, но крюки не выдержали, и мусульмане вырезали призовую команду. «Окьюенкур» захватил второе турецкое судно, а вот сопернику Турвилля, совершенно избитому, удалось оторваться и уйти.
Расстроенный этим обстоятельством, Турвилль пошел к берегам Крита, где столкнулся с 26 галерами Ахмет-бея. После нескольких часов перестрелки мусульмане были обращены в бегство, но и корабли Турвилля получил и значительные повреждения. Для необходимого ремонта граф отвел эскадру в Сифнос.
1667-1668 годы.
Адриатическое море. Венеция. Париж
В июне 1667 года Турвилль опять вышел в море. Два месяца прошли в поисках «неверных». 16 августа на «Турвилль» и «Окьюенкур» налетел сильный шквал согласно цитате из шканечного журнала, «такелаж был просто порван, как будто злой ребенок переломал деревянные игрушки») — корабли раскидало в разные стороны. После того, как шторм закончился, Турвилль кинулся на поиски своего товарища, и вечером 18 августа заметил паруса на горизонте. Обрадованный граф, думая, что это «Окьюенкур», пошел на сближение, однако вскоре на бизани заметили флаг с полумесяцем и поняли, что это турки. Большой 40-пушечный османский корабль повернул на Турвилля и, надеясь на легкую добычу, пошел в бой. Однако «гроза мусульман» не собирался сдаваться — умело маневрируя, он часто подвергал турка продольному огню, сбил на нем две мачты, а с сумерками ушел в сторону Сифноса. Там же граф встретил и потерянный «Окьюенкур», который тоже сильно пострадал во время шторма. Исправив повреждения, оба корабля пошли в Венецию. Там Турвилля застало письмо матери, где она просила его оставить ремесло корсара и вернуться во Францию. Граф сдал патент дожу и в декабре 1668 года торжественно прибыл в Париж. В Сен-Жермене Турвилль получил аудиенцию у Людовика XIV и морского министра Франции Шато-Рено, король высоко оценил его действия против неверных и вручил 25-летнему корсару патент капитана корабля. Именно с этого момента и началась служба графа де Турвилля во славу военно-морского флота Франции.
Не будет большим преувеличением сказать, что морское дело в Ордене было поставлено на широкую ногу. Сейчас мало кто упоминает о морских баталиях иоаннитов, хотя всерьез обсуждается влияние голландской или английской военно-морской школы на стиль действий того или иного флотоводца. Меж тем с уверенностью можно утверждать, что Мальта наложила свой отпечаток на дарование Турвилля.
Дело в том, что в схватках с берберами и турками капитаны Ордена чаще всего оказывались в меньшинстве, и здесь уже на передний план выходила выучка экипажей и офицеров. В этом компоненте военной подготовки рыцари, безусловно, превзошли мусульман. Интересно, что часто моряки Ордена, уступая в численности турецким экипажам, без оглядки шли на абордаж и захватывали мусульманские корабли. Большая роль в эскадрах Ордена отводилась подготовке канониров и марсофлотов — часто именно их действия помогали одержать победу. Главной же силой иоаннитов был их высокий моральный дух — иначе и быть не могло, ведь столетием ранее 700 рыцарей и 3000 человек гарнизона противостояли 200-тысячному войску Сулеймана Великолепного 145 дней, в боях уничтожили примерно четверть от этого числа и добились почетной капитуляции, сохранив все знамена, пушки и реликвии. Эта одержимость — биться несмотря ни на что, биться, когда обстоятельства против тебя, биться не на жизнь, а на смерть — просто пугала мусульман (хотя именно последователи Магомета славились своей одержимостью в бою). Поэтому главный урок, вынесенный Турвиллем, заключался в том, что подготовка экипажей и их моральное состояние — основа основ. То, что Турвиллю и Дюкену удалось привить своим подчиненным такие качества, иллюстрирует следующий пример: в октябре 1679 года четыре 50-пушечника французов шли из Тулона в Рошфор. Недалеко от Пиренейского перешейка корабли попали в сильный шторм. «Санс-Парейль», на котором находился Турвилль, потерял грот-мачту и получил обширные повреждения корпуса. К терпящему бедствие кораблю приблизился «Арк-эн-Сиэль» Кэтлогона. Турвилль приказал спускать шлюпки, туда переправили 80 человек экипажа. Кэтлогон в свою очередь, видя, что «Санс-Парейль» уже при последнем издыхании, спустил свои шлюпки, и, несмотря на бурное море, сам погреб к флагману, однако успеть было уже невозможно. В этот момент французские моряки просто выкинули Турвилля по направлению к шлюпке. Больше с «Санс-Парейль» в море не прыгнул никто. Ни один человек. Все оставшиеся на корабле разделили его судьбу совершенно добровольно и осознанно. Корабль с грохотом перевернулся и ушел на дно.
Если же вернуться к Мальтийскому Ордену, то стоит заметить, что высокая морская и военная выучка сыграла с иоаннитами злую шутку — мусульмане стали просто избегать кораблей с черно-красными цветами. К середине XVIII века численность Ордена составляла едва ли 700 рыцарей, а на момент захвата Мальты Бонапартом в крепости Ла-Валетта находилось всего ли 332 иоаннита, причем четверть из них — старики, доживавшие свой век на острове. Тем не менее, даже эти убеленные сединами старцы показали такие образцы мужества и отваги, что заставили одного из генералов Бонапарта произнести: «Очень хорошо, что мы нашли кого-то, кто открыл нам ворота этой крепости!» .
Французский же флот вскоре продолжил войну с берберами—пресечь пиратство можно было, только разорив гнезда алжирцев и тунисцев.
