Действия Мура и Пелли и тот факт, что Битти упустил эскадру Хиппера, навлекли на них критику высшего военно-морского командования. Фишер писал, что «Пелли находился уже далеко впереди и должен был продолжать преследование безотносительно полученных сигналов, если бы в нем было хоть что-то от характера Нельсона. Как Нельсон у Копенгагена и Сент-Винсенти! На войне первый принцип — не соблюдать приказов. Выполнять приказы сможет любой дурак!»
Битти тоже досталось от первого морского лорда. Филсон Янг вспоминал, что в первые 48 часов после возвращения соединения на базу, на имя флагмана пришло от двух до трех сотен поздравительных телеграмм. В их числе было послание и от Фишера, в котором первый морской лорд грозно вопрошал, как могло получиться, что бой прервался и противник не был разгромлен до конца. Но английская общественность ликовала, и это было существенным обстоятельством. Газеты с восторгом писали, что наконец-то «убийцы детей» (имея в виду Скарборо и Хартлпул) получили по заслугам.
Фишер прекрасно понимал, что возлагать вину на Битти было бы абсолютно несправедливо. Некоторое время спустя, когда первое чувство досады и разочарования прошло, старый адмирал направил Битти примирительное письмо. «Ваше поведение заслуживает высочайшей похвалы, — писал Фишер, — но Мур должен уйти». По выражению С. У. Роскилла, «это был последний гвоздь, забитый в гроб злополучного Мура». Взамен Мура на пост второго флагмана эскадры линейных крейсеров был назначен контр-адмирал Уильям Пэкинхем. На место Пелли предложили капитана I ранга Уолтера Кауана, но незадачливого командира «Тайгера» спасло заступничество Черчилля.
Новый второй флагман Битти заслуживает того, чтобы сказать о нем отдельно. В то время Пэкинхем был уже довольно известной личностью на флоте. Ни один английский военный моряк конца XIX — начала XX вв. не мог сравниться с ним по продолжительности времени, проведенного в открытом море. Пэкинхем имел уникальный опыт современной морской войны. Когда началась русско-японская война, капитан I ранга Пэкинхем был командирован в качестве военного наблюдателя на японский императорский флот. Он провел 14 месяцев подряд на броненосце «Асахи», не сходя на берег даже, когда его корабль находился на стоянке, из боязни, что эскадра Того может неожиданно сняться с якоря и отправиться в поход, оставив его на суше. Пэкинхем был единственным европейцем на огромном корабле в обществе 900 японских матросов и офицеров. Англичанин принял участие практически во всех более или менее значительных операциях японского флота против Порт-Артура и 1-й Тихоокеанской эскадры.
Надо сказать, что Пэкинхем снискал большое уважение у японских моряков. Всегда пунктуальный и собранный, молчаливый, в безупречно чистом и отглаженном мундире, с непроницаемым выражением на лице и неизменным моноклем в глазу, английский офицер вполне соответствовал канонам самурайской чести. Даже адмирал Того отметил его мужество. Во время жесточайшего сражения между японским флотом и 1-й Тихоокеанской эскадрой, когда та пыталась прорваться из Порт-Артура во Владивосток, среди грохота взрывов, свиста осколков и снарядов, Пэкинхем продолжал оставаться на мостике «Асахи», шедшего вторым в колонне Того, и невозмутимо делал пометки в своем блокноте. Перед отбытием на родину он удостоился чести быть представленным японскому императору.
3 февраля 1915 г, через десять дней после сражения у Доггер-банки, Черчилль лично посетил «Лайон» и другие корабли эскадры линейных крейсеров. Он был поражен единодушным восторгом офицеров, с которым те рассказывали ему о Битти и поведении командующего в бою. Когда Черчилль уже собирался покидать корабль, обычно невозмутимый Пэкинхем взял его за рукав и отвел в сторонку: «Министр, я хотел бы сказать вам кое-что наедине, — сказал он и после паузы с абсолютной уверенностью в голосе произнес, — Нельсон вернулся».
В Германии были крайне недовольны исходом боя линейных крейсеров. Потеря «Блюхера» стоила Ингенолю поста командующего флотом. Его сменил Гуго фон Поль, прежде бывший начальником генерального морского штаба. Смертельно больной и еще более нерешительный, чем его предшественник, фон Поль всячески стремился избегать излишнего риска. Ровно год спустя, 24 января 1916 г., он вынужден был оставить службу по состоянию здоровья. При нем Флот Открытого моря сделал пять выходов, ни разу не осмелившись удалиться от своих баз более чем на 120 миль.
Четыре месяца спустя после январских событий англичан ждали еще более глубокие изменения в высших эшелонах военно-морского руководства. Между первым лордом и Черчиллем стали частыми резкие и неприятные стычки. Весной 1915 г. Фишер окончательно пришел к выводу, что идея «периферийного флота» потерпела полный крах, а Дарданелльская операция, ставшая ее конкретным воплощением, превратилась в бездонную яму, в которой исчезали люди и корабли без всякой пользы для дела. Старый адмирал ругался из-за каждого корабля, из-за каждого солдата. Командующий союзной экспедиционной армией в Галлиполи генерал Ян Гамильтон писал, что телеграмма с просьбой о присылке подкреплений«…обязательно должна попадать к Уинстону; если она попадет в руки Фишера — все пропало… Моряки хотят, чтобы я доставал каштаны из огня, но я не собирался иметь разговор с их боссом на самых соблазнительных условиях, а сами они телеграмму не посылали, боясь Фишера».
В тот момент трудно было найти кого-либо на флоте или в правительстве, кто желал бы ухода Фишера. Несмотря на столкновения из-за Дарданелльской операции, Черчилль по-прежнему хотел, чтобы Фишер оставался. Однако в середине мая терпению Фишера пришел конец. Обстоятельством, ускорившим конфликт, послужила очередная крупная неудача, постигшая британскую эскадру, задействованную в Дарданелльской операции. В мае Фишер написал Асквиту: «Я желаю честно заявить вам, что не могу более оставаться на занимаемой должности из-за непрекращающегося ежедневного (практически ежечасного) разбазаривания наших резервов с решающего театра войны. Самое худшее состоит в том, что вместо сосредоточения усилий Адмиралтейства на борьбе с растущей опасностью со стороны подводных лодок в водах метрополии, мы все прикованы к Дарданеллам, а морской министр своей ни днем, ни ночью не прекращающейся деятельностью обчищает всех и вся на флоте и на берегу в интересах Дарданелльской эскадры».
Уход Фишера повлек за собой серьезный политический кризис, потребовавший изменений в руководстве страны. Либеральный кабинет сменило коалиционное правительство. Одним из условий лидера консервативной оппозиции Эндрю Бонар Лоу было требование, что в случае ухода Фишера Черчилль также должен уйти и в состав нового правительства не войдет ни под каким видом. Судьба Черчилля была решена. 25 мая 1915 г. новый коалиционный кабинет приступил к своим обязанностям. Артур Бальфур стал морским министром, адмирал Генри Джексон — первым морским лордом.
