Командир вертолетного звена предупредил, когда они с Гридиным забирались на борт одной из машин, чтобы отправиться на очередной концерт: «Полет небезопасен. В узком русле сухого ручья, над которым будем пролетать, орудуют моджахеддины. Всякое может случиться». «На все воля Божья», — отвечала певица.
— Летим, — вспоминала Людмила Георгиевна, — внизу серое месиво предгорья, горчично-желтая муть атмосферы до самого горизонта, длинные огненные росчерки летящих в стороне снарядов. И вдруг вертолет начал раскачиваться, завибрировал, послышались глухие удары — один, второй, третий… Стали терять высоту. Ну, думаю, чему быть, того не миновать. «Судьба играет человеком», — почему-то вспомнилось давно избитое выражение. Какие-то мгновения или секунды, показавшиеся вечностью, машина продолжала кувыркаться, затем полет ее несколько выровнялся, и я увидела совсем рядом землю, напряженные лица солдат, смотрящих в нашу сторону, в выцветших на солнце гимнастерках. Стук шасси о каменистый грунт, и мы на земле, слава богу, живы и невредимы. Меня тогда поразил командир вертолета, молодой капитан. Как ни в чем не бывало, закурив сигарету, спокойно смотрел на изрешеченное снарядами и пулями свое детище. Взгляд его был на удивление спокоен, как будто ничего особенного не произошло, рядовой эпизод войны. И когда мы с Виктором, взяв поклажу, двинулись в путь, стал неторопливо, по-хозяйски рассматривать пробоины на, по сути, вовсе искалеченной машине. Он, конечно, сделал все что мог. Спасибо ему, спас от смерти.
Тогда чуть не сбылось мое пророчество. Был момент, когда девчата из ансамбля, решив принять армейскую баню, едва не погибли. Как только последняя из них покинула это столь почитаемое в войсках заведение, снаряд превратил его в груду дымящихся развалин.
Гастроли в армейских частях и подразделениях были обязательным атрибутом творческой деятельности певицы. Она побывала буквально во всех военных округах, на всех флотах, выступая перед воинами всегда бесплатно. Зыкина общалась со всеми руководителями вооруженных сил страны — министрами, командующими армиями, флотами. В ее памяти оставались незабываемые встречи с маршалами Г. К. Жуковым и И. Х. Баграмяном, легендарными полководцами времен Великой Отечественной войны. «Беседы с Жуковым, — вспоминала певица, — увеличили мои познания в истории вооруженных сил страны. Георгий Константинович посвятил меня во многие перипетии сражений, приподнял завесу тайн террора в армии в 1937 году, унесших десятки тысяч жизней талантливых полководцев и командиров, поведал о личности Сталина и его взаимоотношениях с ним. Я, как могу, провожу в жизнь напутствия полководца, адресованные мне на титульном листе подаренной книги его воспоминаний».
С Баграмяном Зыкина встречалась чаще. Для нее он являл собой образец человека, для которого любовь к людям, Родине была смыслом всей его долгой (Баграмян не дожил двух месяцев до 85 лет. — Ю.Б.) и насыщенной событиями жизни. Маршал был «последним из могикан» в славной когорте полководцев — командующих фронтами в Великой Отечественной войне. «Меня он удивил, — рассказывала Зыкина, — прекрасными познаниями в области народной музыки, песни, искусства ашугов и сазандаров, их затейливых импровизаций. Он хорошо разбирался, опять же к моему удивлению, в музыке Штрауса, Минкуса, Чайковского и, что меня совершенно потрясло, мог, как заправский балетоман, обсуждать танец Улановой в „Ромео и Джульетте“. Мне довелось несколько раз танцевать с ним на разных празднествах. Партнером он был великолепным, танцевал легко и красиво, точно следуя музыке вальса. И что мне особенно приятно — из всех меня знавших военачальников у Баграмяна была самая большая коллекция записей моих песен».
К космонавтам Людмила Георгиевна питала какое-то особенное чувство, похожее на неуемное восхищение, не подвластное времени. Петь для покорителей космоса была готова в любой день и час. С Гагариным встречалась часто — и на концертах в Звездном, и в Большом театре, когда танцевала Плисецкая (Гагарин любил искусство Плисецкой), и среди пионеров в Артеке, и на торжественных мероприятиях по случаю Дня космонавтики 12 апреля. Во время гастролей в Дели в 1962 году на приеме у премьер-министра Индии Джавахарлала Неру не могли оба вдоволь наговориться, а затем и в компании с его дочерью Индирой Ганди. Тогда же, в начале 60-х, президент Финляндии Урхо Калева Кекконен поздравил обоих с вручением почетных знаков общества «Финляндия — СССР», в составе правления которого он был. Зыкина дружила с Валентиной Терешковой, Павлом Поповичем, Георгием Береговым, Владиславом Волковым, ставшими для нее воплощением несбывшейся далекой мечты детства — сесть за штурвал истребителя и взмыть в небо.
* * *
В политике Людмила Георгиевна была совершенно несведуща. В ней, как она понимала, все должно строиться и основываться на интересах народа, его благоденствии и благополучии, на потребностях в общественном мире, на необходимом равновесии государств.
Ее шесть раз приглашали в высокие инстанции, чтобы она подумала над заявлением о приеме в партию, буквально уговаривали «вступить в ряды», дескать, как это понимать, лауреат Ленинской премии, кавалер орденов Ленина и не член КПСС? Но тут вмешался Гридин: «Зачем тебе вступать в партию? Ты что, будешь лучше петь с партбилетом в косметичке? Или таланта прибавится, ума, славы, аплодисментов? Другое дело, если заниматься политикой… Но и это занятие для художника, писателя, артиста есть жалкая трата времени и, как верно заметил когда-то Золя, „плутовская мистификация, удел невежд и мошенников“». Возразить мужу было нечего, и она уже никогда не возвращалась к этой теме.
Зыкина не принимала многопартийность, когда в государстве существует множество мелких и не очень партий, течений, фракций, развращающих, по ее мнению, общество, лишая его стабильности, цельности, нравственных критериев и устоев.
Ее возмущала пустота сплошь и рядом кресел на заседаниях Государственной думы. «Почему в зале несколько десятков человек вместо четырех сотен? Где остальные? Как можно решать государственные вопросы и принимать законы, если нет кворума? Может пора, как советовал Солженицын, отзывать депутатов, если они не хотят выполнять свои депутатские обязанности?»
В одном из интервью заметила: «Мне неловко за некоторых депутатов, которые не имеют элементарной внутренней культуры, а, не имея ее, нельзя быть депутатом. Потому что такой человек не любит тех, с кем и ради кого ему приходится работать. Депутату нужно быть очень честным».
При встречах с государственными лидерами она всегда отстаивала прежде всего интересы культуры, особенно в годы развала Советского Союза. Страстная поборница величайших свершений в области искусства, свидетелем которых она сама была, не побоялась при встречах и с Горбачевым, и с Черномырдиным прямо и открыто говорить о наболевшем, о том, что руководители государства мало заботятся об отечественной культуре, не уделяют ей должного внимания. Она и Ельцину дала отповедь в Кремле на очередном совещании по вопросам развития национальной культуры, напомнив ему о былых достижениях. «Наши оркестры, музеи, хоры, ансамбли, труппы мирового уровня влачат жалкое существование… Почему государство самоустранилось от насущных проблем культуры? В Советском Союзе насчитывалось 360 тысяч библиотек, 125 тысяч клубов и дворцов культуры, более 1140 музеев, 540 драматических и музыкальных театров, почти 50 тысяч народных университетов культуры… В какой еще стране мира можно было найти такое богатство и как выглядит оно теперь?». Ельцин «обещал помочь», но воз и ныне там. Напомнила Зыкина президенту и о письме, подписанном видными деятелями культуры страны и направленном ему по поводу плачевного состояния одного из самых знаменитых в мире коллективов — ансамбля песни и пляски имени Александрова, на которое никакой сколь-нибудь значимой реакции президента не последовало. За полтора года до кончины Папа Иоанн Павел II пригласил ансамбль — в единственном числе — на гастроли, прошедшие с огромным успехом в Ватикане, а затем и в странах Европы. «Для того чтобы вспомнить о величии ансамбля, потребовался Римский Папа», — заметила с грустью певица, когда услышала новость.
