Вместе мы обучали будущих командиров рот. Практической частью, такой, к примеру, как обращение с пулеметами, штурмовыми винтовками и «панцерфаустами», занимался Браун, в то время как я отвечал за обучение тактике. Инструкции, которые ограничивались изучением ландшафта и тактическими/доктринными инструкциями, казались мне и, вероятно, также и ученикам уже настолько бессмысленными, что мы использовали отведенные часы в классе главным образом для того, чтобы обмениваться идеями относительно тактики, а время на открытом воздухе в учебной области для «производственной практики».
В Фюртвангене я познакомился с девушкой, которая заботилась о детях из Вестфалии, которые были эвакуированы из больших городов сюда, в Фюртванген. Если бы я тогда хотя бы подозревал, чем все это закончится, я бы, конечно, избежал встречи с ней снова после войны.
Я женился на той девушке в 1947 году, только чтобы разойтись в 1953-м и развестись в 1955 году в Мюнхене. Она ушла к другому мужчине, хотя я делал для нее все, что мог. Возможно, действительно верно, что судьба запланировала определенное число положительных, но также и отрицательных событий для каждого человека и у него нет выбора, кроме как пережить все это!
Из Фюртвангена лейтенант Браун и я навестили наш старый полк и дивизию, которая теперь ждала неизбежного конца за Рейном на так называемом Западном Валу. Из Фюртвангена я также навещал моего баварского полковника в Берхтесгартене. Он собрал вокруг себя несколько прежних членов 198-й пехотной дивизии, или, точнее, они прибыли и собрались вокруг него. Там был наш бывший адъютант дивизии, теперь носивший форму штурмбанфюрера Ваффен СС. (Я надеюсь, что у него все еще была его своя армейская униформа, когда пришли американцы!) Там был умный обер-лейтенант Е., которому, в его ранние дни, стремительно присвоили капитана и кто в 1942 году в своем первом тяжелом сражении перенес нервный срыв с таким длительным воздействием, что больше он не показывался на фронте. Третьим был тот немолодой капитан, которого мы нашли около Умани полностью выжатым, ночью в русской деревне. Они все вели весьма комфортную жизнь. Они послали за своими женами и жили до конца войны в прекрасной гостинице. Американцы, вероятно, быстро прекратили эту идиллию.
Моя поездка в Берхтесгартен вела меня через Констанц. Когда я сошел с парома, я был очень удивлен, обнаружив моего подполковника из запасного учебного полка из Дижона и Оксера стоящим на пирсе. Я оставил его немногим более года назад в звании обер-лейтенанта, а теперь я стоял перед ним, повышенный до майора и украшенный Рыцарским крестом! Он настолько хорошо симулировал свою радость от нашей встречи, что я в любой момент ожидал объятия в русской или французской манере!
Он заявил, что он и мои прежние товарищи из учебного полка очень гордились мной. Я соответствующим образом поблагодарил его и отбыл, не показывая гнев, так же, как и при неожиданной встрече с Бразильским Кофейным Зерном.
Так называемая борьба-до-конца за нашу родину была позорной, жуткой, ползающей болезнью для немецкого Вермахта, храбрость, выносливость и бескорыстность которого никогда не смогут быть превзойдены никакой другой армией! Мы должны были быть избавлены от такого конца. Но военные суды угрожали самыми страшными последствиями любому, пытающемуся избежать верного крушения. Части моей старой дивизии были загнаны в альпийские долины до конца, наставшего 8 мая 1945 года.
Глава 18
Последние дни войны
Исторический комментарий
Невероятно — даже с Советами в Кюстрине, всего лишь в девяноста километрах к востоку от Берлина, и западными союзниками через Рейн в Ремагене и в процессе разрушения немецких первой и седьмой армий в Сааре — управление немецкой армии продолжало функционировать. Когда Карл фон Кунов получил свой приказ отбыть на курсы подготовки командиров полков пехоты, конец был действительно рядом.
В течение марта Второй и Третий Белорусские фронты Советов подавили и уничтожили очаги германского сопротивления на Балтике: 18 марта пал Кольберг, а Данциг — еще через двенадцать дней. Та же судьба постигла в конце февраля Кагенау — родной город Карла фон Кунов. Хотя немецкие ландсеры оказывали неослабевающее сопротивление на Востоке, а 1-й и 2-й танковые корпуса СС даже устроили последнее наступление в Венгрии, единственным вопросом, который оставался к концу марта, было то, кто возьмет Берлин и когда Германия капитулирует.
В апреле ситуация быстро развивалась. Группа армий Н была жестоко атакована канадской первой и британской второй армиями, когда они наступали через Северные Нидерланды в северогерманскую равнину, в то время как после яростной, но бессмысленной борьбы самая большая часть группы армий В была окружена и уничтожена американскими первой и девятой армиями в Руре. Приблизительно 317 000 немецких солдат сдалось в плен. Опустошенные и исчерпанные силы группы армий G были сметены в сторону на большинстве участков атакующими частями американских третьей и седьмой армий в их наступлении через Южную Германию в Австрию и Чехословакию. Немецкие силы в Шварцвальде уступили наступлению преимущественно колониальной французской первой армии, в ходе которого Эйзенхауэру пришлось сдерживать французов от создания слишком многих эксцессов с немецким населением в местах, таких как Штутгарт. Направления движения некоторых американских дивизий были изменены таким образом, чтобы они заняли районы, которые до этого должны были занимать и оккупировать французы. Группа армий Юго-Запад была заперта в ловушке в Альпах американской пятой и британской восьмой армиями в Северной Италии. Долго вызывавший страх «Альпийский редут», возможное существование которого беспокоило американских командующих многие месяцы, так и не возник, и очень немногие немцы попали в немецкое партизанское движение «Вервольф», приказ о создании которого отдал Гиммлер.
Последним огромным ударом с востока Советы 25 апреля закончили окружение Берлина, а части 58-й гвардейской дивизии соединились с частью американской 69-й пехотной дивизии в Торгау на Эльбе в тот же самый день. 2 мая сдались немецкие силы в Италии. Немецкие силы в Дании сложили свое оружие 5 мая, а последнее немецкое сопротивление в прибрежных Нидерландах закончилось на следующий день. Хотя большая часть Шлезвиг-Гольштейна и части Австрии еще не были взяты Союзниками, гросс-адмирал Дёниц, ставший главнокомандующим после смерти Гитлера, приказал германским вооруженным силам капитулировать 8 мая. Невероятно, генерал-фельдмаршал Шёрнер приказал бойцам группы армий Центр продолжать сражаться в Австрии, даже при том, что Дёниц совершенно определенно приказал прорываться на запад 5 мая. В результате последние немецкие силы в Австрии не сдавались Советам до 11 мая, хотя сам Шёрнер сбежал на запад как раз перед капитуляцией и сдался американцам. 12 мая последние существенные немецкие вооруженные части прекратили сопротивление на островах в Эгейском море и Средиземноморье, включая гарнизоны в Додеканесе и на острове Крит.
