Теперь Литвинов делит свое время между двумя Народными комиссариатами. Домой он приходит поздно и сразу же – за газеты. Из здания «Метрополя» Литвинов уже переехал в дом на Софийской набережной. Скоро из Лондона должна приехать жена, и Литвинову предоставили квартиру из двух небольших комнат. Вечерами к нему иногда заходят старые друзья по эмиграции. Он видится с А. И. Свидерским, Клышко, особенно часто бывает у Александра Дмитриевича Цюрупы и у Камо. Иногда Литвинова можно видеть в театрах и на концертах.
Протоколы заседаний Совета Народных Комиссаров свидетельствуют, что Литвинов бывает почти на каждом заседании, видится с Владимиром Ильичем.
Не было второстепенных вопросов для вчерашних ниспровергателей, ставших созидателями нового мира. Вопросы решались самые разные – о кооперации, о мерах борьбы с хищениями проволоки на улицах Москвы, о засыпке семян в отдаленных районах Республики, о помощи жертвам еврейских погромов, о борьбе со спекуляцией и сыпным тифом… Все это касалось государственного контроля, и Литвинов погрузился в круговорот событий и забот.
Лето 1919 года, тревожное, голодное, промелькнуло быстро. «Миротворец» Вильсон уже не говорил о мире. Деникин захватил Харьков, Царицын. 20 сентября пал Курск, 6 октября – Воронеж, 13 октября – Орел, Деникин угрожал Туле. Осенью обстановка еще более осложнилась. В эти тяжелейшие для Советской страны дни появилась надежда, что хоть на небольшом отрезке вражеского кольца удастся достичь мира: эстонское правительство заявило о своей готовности начать мирные переговоры. Совнарком назначил Литвинова главой делегации, а членом делегации – Воровского. Переговоры намечались в Пскове, и Максим Максимович собирался выехать туда вместе с Воровским, но Вацлав Вацлавович неожиданно заболел.
Накануне отъезда Литвинов– написал Ленину записку: «Владимир Ильич, Воровский занемог и ехать не может… Вместо него поедет Красин, изъявивший на это свое полное согласие. Выезжаем завтра в 7 ч. вечера. Я счел нужным включить в мандат полномочие на подписание договора. Пусть знают, что у нас были серьезные намерения. Ваш М. Литвинов».
Литвинов и Красин прибыли в Псков, где начали переговоры с эстонской делегацией, которые предполагалось завершить в Тарту, но советским дипломатам не пришлось туда ехать. Юденич, вооруженный Англией и Францией, используя Эстонию как свою базу, начал наступление на Петроград. Переговоры были прерваны. Литвинов и Красин возвратились в Москву.
Но и на этот раз Литвинов не задержится в Москве. Через несколько дней уполномоченный Совета Народных Комиссаров М. М. Литвинов с мандатом, подписанным В. И. Лениным, выедет в Копенгаген с особым заданием Советского правительства.
После Октября из Дании в Москву приехал Яков Захарович Суриц, профессиональный революционер, долгие годы находившийся в эмиграции.
Февраль 1917 года застал Сурица в Швейцарии. Он пытался выехать на родину, но ему не удалось получить визу для проезда через Германию. Потом в России началась гражданская война, интервенция, и Суриц застрял в Копенгагене. Будучи заместителем полпреда Советской республики в Дании, он выполнял важную миссию. В Западной Европе, в том числе и в Дании, томилась масса русских военнопленных. Их надо было во что бы то ни стало вызволить. Советские дипломаты начали по этому вопросу переговоры с зарубежными миссиями Красного Креста, с неофициальными представителями правительств. Датское правительство вело себя сравнительно лояльно. Это давало надежду на успех дела. Но связь с Данией прервалась, и в Москве не знали, удалось ли выполнить поручение.
Деятельность Сурица в Дании интересовала Ленина. Когда Владимиру Ильичу сообщили, что приехал Суриц, он немедленно пригласил его к себе. Поднявшись навстречу, Ленин крепко пожал гостю руку.
– Здравствуйте, датский пленник, как прошли переговоры?
– К сожалению, Владимир Ильич, миссия не увенчалась успехом. Переговоры я начал, но датчане запросили слишком большую сумму.
– Сколько же они требуют, эти милые датчане? – спросил Владимир Ильич.
Суриц назвал сумму. Она была не по карману правительству, обладавшему пустой казной.
– Ну знаете, – пошутил Владимир Ильич, – вы, сын купца второй гильдии, а не могли выторговать у датчан наших военнопленных! В торговцы не годитесь. Займитесь дипломатией. – И сразу же перешел к делу: – Вот что, Яков Захарович, есть такая страна, которой весьма интересуются англичане. Надо и нам ею поинтересоваться. Тем более что эта страна – наш сосед, мы хотим с нею дружить. Называется она Афганистан. Вы поедете туда полпредом.
Тем временем положение русских военнопленных в Европе резко ухудшилось. В начале 1919 года Антанта и Германия договорились, что немцы не будут отпускать русских без согласия Англии и Франции. Это была коварная сделка: военнопленных начали вербовать в белогвардейские армии. 21 января 1919 года Народный комиссариат по иностранным делам послал правительствам стран Согласия ноту, в которой заявил: «Правительство Российской Советской Республики клеймит перед всеми народами поведение тех, кто, издеваясь над самыми элементарными человеческими чувствами, хочет заставить военнопленных, вышедших из рядов русского народа, участвовать в борьбе против русских народных масс, из рядов которых они вышли, причем это нарушение основных принципов международных отношений переносит нас к самым варварским эпохам истории человечества».
Положение русских солдат в Германии и в других странах стало поистине отчаянным. Долгие годы они были оторваны от родины, жили в нечеловеческих условиях. Их ждали семьи, ждала революция.
Военнопленные бежали из лагерей, пытаясь пробиться через линию фронта, погибали в пути от голода и морозов. Но, даже оторванные от России, они не теряли веры в нее, стремились к ней всеми своими помыслами.
В феврале 1919 года в Берне проходила международная конференция партий II Интернационала. Узнав об этом, русские военнопленные из немецкого лагеря Гарделеген направили туда письмо с просьбой о помощи.
«Господину Председателю социалистической интернациональной конференции в г. Берне.
Мы, русские военнопленные лагеря Гарделеген, в числе четырех с половиной тысяч (4500) человек, обращаемся к Вам, господин Председатель, и всем представителям Бернской конференции с покорнейшей просьбой об оказании содействия в скорейшей отправке нас на родину. Мы не знаем, по какой причине задержаны и даже на какое время. Все те доводы, которые нам сейчас сообщают, как-то: голод, расстройство железнодорожного сообщения и беспорядки в России, по нашему убеждению, не могут служить причиной нашей задержки, потому что большая половина из нашей военнопленной среды была уже отправлена при тех же условиях, какие существуют и сейчас. Что же касается голода и других лишений, то мы готовы переносить их вместе со своими родными и теми 175 миллионами русских граждан, которые находятся на дорогой и близкой сердцу нашему родине.
