И в эти дни Румянцев стал всерьез задумываться о поведении Тотлебена. Так, несколько дней назад он сообщил, что на пути движения Румянцева действует прусский корпус. Тот для проверки послал вперед своих разведчиков. Вскоре выяснилось, что никакого корпуса противника нет. Есть малые отряды, которые при приближении русских мгновенно исчезали. Значит, Тотлебен сознательно искажает сведения? Но почему? Зачем?.. Не хотелось верить в худшее.
Тогда, чтобы проверить возникшие подозрения, Румянцев направил к Тотлебену князя Вяземского с письмом, дав в нем понять, что не верит полученным сведениям. Кроме того, посланец получил устное задание: лично убедиться, где стоят неприятельские войска, в каком количестве. Князь Вяземский вернулся подозрительно быстро и, со слов Тотлебена, доложил, что в настоящее время искать сражения с превосходящими силами противника опасно.
– Вы, князь, с чужих слов это говорите, а я вас просил самому досмотреть неприятельские силы, где они и в каком количестве, – едва сдерживаясь от закипающего гнева, холодно сказал Румянцев.
– Но один я не мог поехать на разведку, вы сами понимаете. А генерал так и не дал мне возможности разведать неприятеля. Тотлебен уж очень странный человек, ничего не скажет прямо, а все с какими-то недомолвками.
– Ну что ж, князь, будем надеяться только на самих себя, – смягчился командующий.
14 июня его корпус разбил лагерь вблизи Кёслина, расположенного в семидесяти верстах от Кольберга. От Тотлебена снова не было никаких известий, словно тот растворился. Посылал Румянцев бригадира Краснощекова в Белгард, где должен был находиться его отряд, но и Краснощеков вернулся ни с чем: Тотлебен отступил в неизвестном направлении при виде малочисленного прусского отряда.
– Что ж, видно, рассчитывать на Тотлебена не приходится, – вздохнул Румянцев и приказал Краснощекову: – Вы со своим отрядом будете вести разведку и нести охрану корпуса во время марша. Непременно держите связь с полковником Амилохваровым. И делайте вид, что вы гораздо сильнее и поблизости от вас большие силы…
Краснощеков ушел, а Румянцев долго еще смотрел ему вслед, радуясь, что вот такие, как Краснощеков, не подведут, на них можно положиться.
Наступали решительные предприятия. Сколько нужно посмотреть самому, сколько выслушать донесений, отдать распоряжений…
Прежде всего Румянцев послал ордер бригадиру Н.А. Бекетову, в котором требовал немедленно следовать с тремя пехотными полками от Польцина через деревни Нейбуково и Нейдлиц к Кёслину, где соединиться с корпусом. Тяжелый обоз предложил отправить по параллельной дороге, дабы не замедлять продвижение пехоты. Грузинский гусарский полк, стоящий в деревне Буцрин, будет прикрывать и о неприятельских передвижениях сообщать, о чем Румянцев уже отдал приказ князю Амилохварову.
Бригадир Бекетов, исполняя приказ, быстрым маршем преодолел расстояние между Польцином и Кёслином, посадив на фуры* часть солдат с их тяжелым снаряжением, и 15 июня соединился с главными силами корпуса.
Сближение с неприятелем и предстоящие бои с ним, укрывшимся в крепких земляных ретраншементах, заставили Румянцева обдумать и разработать новую тактику ведения войны. Прежде всего ему пришла мысль свести гренадерские роты в отдельные батальоны, чтобы в случае не было нужды в срочном порядке отбирать гренадер из каждой роты, а сразу действовать целыми батальонами. Это увеличит мощь их ударов. Гренадерские батальоны снабдить четырьмя орудиями с прислугой, и на всякое орудие по одному ящику припасов. Ни в какие караулы, кроме полковых, не командировать, а для несения караулов при главной квартире и для прикрытия на марше легкого обоза приказал сформировать еще один батальон, который стал именоваться штабным.
Много хлопот было по устройству лагеря около Кёслина. Сюда Румянцеву стали поступать сведения о действиях Тотлебена, который, оказывается, оставил Белгард и двинулся в сторону Шифельбейна. Неприятель беспрепятственно вошел в город, захватил в плен несколько русских офицеров и нижних чинов, оставленных в качестве гарнизона. Кто эти офицеры и нижние чины, Румянцев не мог узнать. Да и о самом факте захвата крепости он узнал лишь от пленного капитана графа фон Арнима.
Все казалось странным… И движение Тотлебена к Шифельбейну, и нападение пруссаков на Белгард. А потом столь же неожиданное и странное поведение неприятеля, который не стал преследовать Тотлебена, а через несколько часов оставил город, который без всякого сражения переходил из рук в руки, словно по какой-то приятельской договоренности.
Эти непонятные движения Тотлебена и неприятеля вызывали у Румянцева тревогу. Не успокоил его и допрос пленного капитана фон Арнима. В начале допроса тот держал себя вызывающе и гордо, но стоило припугнуть, как он тут же рассказал все, что интересовало Румянцева. В частности, что под Кольбергом находится корпус принца Евгения Вюртембергского, что им возведены мощные полевые укрепления, что сюда недавно прибыл кавалерийский корпус генерала Вернера из Силезии.
– Итак, капитан, каково общее число войск под Кольбергом, вместе с гарнизоном? – сурово спросил Румянцев.
– Больше двадцати тысяч, – помявшись, ответил пленный граф.
– Двадцать тысяч… – задумчиво повторил Румянцев. Это сила, которую никак не могли предусмотреть сидящие в Петербурге члены Конференции. Тут за неделю не управишься…
Пленного увели, а Румянцев решил сам посмотреть дорогу на Кольберг и по возможности разведать, где расположились неприятельские войска.
Стояла хмурая погода. Дул порывистый ветер. И под действием ветра дорога быстро твердела. «Значит, скоро можно начать движение в сторону Кольберга, укрепив лагерь вокруг Кёслина и близлежащих деревень и местечек», – решил Румянцев. Кёслин окружали горы, а между ними – узкие проходы, опасные сами по себе. Холмистая местность всегда внушала Румянцеву подозрения: а не таится ли вон за той возвышенностью противник… А тут такая местность тем более внушала опасения из-за непредсказуемых движений корпуса Тотлебена. Правда, все необходимые меры предосторожности вроде бы приняты. Начиная от Керлина, через деревни Дасов, Насов, Кранцих, расположенные недалеко от Кольбергской дороги, организован кордон, в этих деревнях расположили пехоту и артиллерию. Все эти части связаны между собой, хорошо взаимодействуют…
Румянцев не боялся внезапного нападения на эти деревни, потому что они закрыты спереди большей частью болотами с протоками и каналами, а мосты на всех этих протоках и каналах разрушены. Так что русские часовые на этих протоках и каналах стоят на расстоянии меньше ружейного выстрела от противника, но в полной безопасности. Кольбергская дорога из-за поломки мостов тоже была непроходимой.
