в чем не ограничивали, мне разрешалось лазать по деревьям, играть в бейсбол и кататься на велосипеде с самыми крутыми мальчишками с моей улицы.
Но когда мне исполнилось восемнадцать, клапан начал проявлять свой скверный характер. Любой стресс заканчивался болью в груди. Было такое ощущение, будто я перекрывала клапану доступ кислорода, а в ответ эта маленькая дырочка орала на меня, чтобы я не мешала ей дышать. По словам врачей, исправить это можно было только лекарствами, и вскоре я узнала, что мне придется принимать их до конца своих дней.
В восемнадцать лет этот срок звучал все равно что «сто лет». Мне нужно было найти альтернативный способ уменьшить стресс и повысить приток крови к сердцу. Так я оказалась в классе аэробики, которая очень полезна для поднятия настроения, расслабления и здоровья сердечно-сосудистой системы.
Тренер «что-то» во мне увидела. Она сказала, что я всегда улыбаюсь и очень хорошо двигаюсь под музыку. А потом предложила мне тоже стать тренером.
Я ответила: «С радостью, но вам придется меня научить». Слава богу, тренер согласилась. Донна все лето обучала меня, а потом наняла вести занятия в ее зале.
Той же осенью я пошла в колледж, правда, не решив, на какую специальность. И была счастлива безмерно, когда узнала, что можно получить диплом по физкультуре. Идеально! В то время боли в груди стали реже, а почувствовав приближение нового приступа, я шла на прогулку или на тренировку.
Карьера в фитнесе пробудила во мне желание узнать больше о том, как тело работает и реагирует на программу тренировок. Любой информации мне было мало. Я хотела знать все о сердце, мышцах, костях и мозге. Я изучала биологию, физиологию и мою любимую тему – кардиологию. На курсе по ЭКГ я больше узнала о лекарствах, которые принимаю, и о том, почему тело реагирует на упражнения так, а не иначе. Мне не нравились побочные эффекты от таблеток, поэтому я, получив согласие доктора, отказалась от них. Но врачи продолжали за мной наблюдать.
Если бы не мое «сломанное» сердце, я бы никогда не оказалась там, где и в какой форме я нахожусь сейчас. Прошло двадцать три года, и, когда у меня временами бывают боли в груди, я спасаюсь движением. Я обожаю тренировки и с нетерпением жду их каждый день. Карьера в индустрии фитнеса дала мне очень много. У меня был свой спортзал, я участвовала в соревнованиях, работала в сфере кардиореабилитации, написала шесть книг, сняла видеокурс упражнений, тренировала людей на суше и на море, обучала новых инструкторов и множество персональных клиентов.
«А что при этом чувствовал ваш клапан?» – спросите вы. Ну что ж, отвечу: иногда покрикивал на меня, чтобы я не перекрывала ему кислород. А я отвечала ему тренировками и новыми нагрузками. И знаете что: похоже, он тоже получает удовольствие от движения, хотя и капризничает иногда.
Лиза М. Вулф
Трудности – лучшие учителя.
Дизраэли
Я скрестила руки поверх полотенца, которое едва сходилось вокруг моего тела, и вздрогнула, когда лопатки вжались в плитку на стене ванной. Кто-то настойчиво стучал в дверь. Медсестра прошмыгнула внутрь и поправила очки пальцем, устроив их выше на переносице.
– Мне нужно осмотреть тебя на предмет родинок, царапин и шрамов, – нараспев сказала она, не отрывая глаз от медицинской карты. – Пожалуйста, сделай шаг вперед и стань ко мне лицом, руки по швам, ноги на ширине плеч.
Я повиновалась, прижимая полотенце локтями к себе, чтобы оно не сползло. Ее ручка пронзала тишину, шурша по бумаге, пока медсестра делала пометки то тут, то там. Я не знала, что она пишет. Мне очень не нравилось это чувство: я не могла посмотреть ей в глаза.
– Сними полотенце, пожалуйста.
Я чуть приспустила его, уже зная, каким будет ответ.
– Полностью.
Она моргнула за линзами бифокальных очков. Я задумалась о том, все ли медсестры в психиатрическом отделении скрывали свое отношение за ничего не выражающим взглядом.
Я неохотно позволила полотенцу соскользнуть мне до талии. От холодного воздуха кожа покрылась мурашками, зубы застучали. Я уставилась в пол, пока медсестра делала пометки в карте. Жар от стыда охватил меня, но я сдержала слезы.
После осмотра другая медсестра завела меня в одну из пустых комнат.
– Ужин подадут в 17:45, – сказала она. – Мы сообщим по громкой связи, и ты узнаешь, когда можно будет к нам присоединиться. Пока обустраивайся.
Когда медсестра ушла, я встала, чтобы закрыть за ней дверь. Мне не хотелось, чтобы проходящие мимо глазели на меня. Я свернулась калачиком на шуршащем матрасе – осколок человека, которым я когда-то была. Меня безжалостно терзали воспоминания об умной и живой молодой ученой, которая поступила в колледж, чтобы покорить мир. Никто обо мне не помнил, никто меня не ждал. Целеустремленная студентка исчезла, уступив место странной оболочке человека, которой не было никакого дела до образования. Мне было больно думать о том, кем я была, по сравнению с тем, кем я стала.
В колледж я поступила два года назад, сразу выбрав своей специальностью биологию: собиралась стать судебно-медицинским экспертом. Я забыла обо всем, полностью сосредоточившись на учебе. В результате совсем не придала значения установлению отношений с другими людьми. Когда родители советовали мне расслабиться и провести время с друзьями, я смеялась. У меня не было на это времени.
В итоге я почти всегда была одна, изолировав себя от общества. Мне было невдомек, что первые два года в колледже я страдала обсессивно-компульсивным расстройством [29].
К концу весеннего семестра мысли о суициде приносили мне не тревогу, а утешение. И это напугало меня до такой степени, что я бросилась за помощью к психиатру, не закончив учебу. Мне выписали лекарство, и я вернулась в колледж, но в следующем ноябре снова оказалась в больнице.
В этот раз я решила не возвращаться к учебе. События весеннего семестра в сочетании с ужасным разочарованием от повторной госпитализации заставили меня думать, что мне не место на занятиях. Это было нечестно по отношению ко мне самой и к преподавателям, которые вынуждены будут ставить мне хорошие оценки, пока я не возьму себя в руки и не закончу курс.
Мой психиатр – спокойная женщина с ясными сочувствующими глазами – сказала, что назначит новое лекарство.
– Тебе станет лучше, – уверяла она.
Глаза щипало от сдерживаемых слез. Доктор положила свою ладонь на мою.
– Ты одна из самых стойких людей из всех, кого я знаю, –
