Никогда не забуду радиодискуссию с Жириновским. Мне было интересно, смогу ли я устоять в личной перепалке с ним. Я устоял, но было это непросто, так как он дискутирует без правил и принципов, ему неведомы логика и приличия. Но, по крайней мере, стаканами друг в друга мы не кидались. Правда, на встречу я принес литровую пивную кружку, которую хотел использовать в случае провокаций с его стороны. Владимир Вольфович рисковать не стал.
После того как в первой Думе начались процессы сбивания новых групп на базе денег и близости к власти, многие наши депутаты (те, для которых главное — что-нибудь получать, а не давать) ушли в группу «Стабильность» и некоторые другие группы. Интересно, что никто, кроме И.Хакамады, из них не был переизбран в Государственную думу следующего созыва. Один из сибирских депутатов-перебежчиков (Маркедонов) был убит во время следующей избирательной кампании. Зачем я связался с этой группой?
Вели себя к тому же эти люди довольно странно. Например, И.Хакамада ни разу ничего не сказала мне в лицо, а затем я вдруг услышал по радио или телевидению, что она вышла из нашей группы, так как была с чем-то не согласна. Это оставило у меня неприятный осадок. По иронии судьбы, мы в 1999 году оказались в одной предвыборной коалиции.
Нас же оставалось немного — депутаты Жуков, Селиванов, Ковалев, Бойко, Устинов, Траспов — на их основе и создавался осенью 1994 года «Либерально-демократический фонд» как общественная организация, а затем, с 18 февраля 1995 года, — и общественно-политическое движение «Вперед, Россия!».
У меня тогда было много энтузиазма, и я наивно верил, что главное — постараться объяснить людям существо дела и они обязательно нас поймут. У нас почти не было денег, но мы издали немало пропагандистских брошюр, которые в основном писал я сам («Что и как мы будем делать», «Патриотизм и демократия», Программа, сборники моих статей из «Известий», календари, плакаты). Мне казалось, что более доходчиво сделать пропагандистские материалы просто невозможно.
Перед выборами в Госдуму в декабре 1995 года я посетил примерно 100 городов России: от Калининграда до Владивостока и от Северодвинска до Минеральных Вод. Выступал я многие сотни раз перед самыми разными аудиториями, короче, делал все, что в моих силах. Все вроде бы хлопали и одобряли нашу программу. Сколько тонн литературы было развезено по стране, сколько тысяч писем отправлено!
Но отсутствие больших денег помешало нам создать стопроцентно профессиональный аппарат движения, и слишком многое легло на мои плечи. Не было серьезных финансовых средств для телевизионной рекламы и наглядной агитации типа уличных плакатов, помощи региональным организациям и конкретным кандидатам.
Я слишком увлекся жесткой критикой и полемикой и где-то «перегнул палку» в своих нападках на политических противников, что сказалось на восприятии нашего движения избирателями. Слишком много негативной рекламы нам не помогло. Люди с опасением смотрели на меня, в глубине души не желая перемен.
Например, мы провели съезд движения совместно с театром «Модерн», но все наши придумки были слишком эстетскими и интеллектуальными и плохо воспринимались людьми из провинции. В кулуарах мы создали зрительные эффекты в виде обнаженных фигур античных героев с головами наших противников. Я сам ходил по залу с надувным резиновым лебедем. Все это было рассчитано, скорее, на интеллектуальную тусовку, чем на основную массу российских граждан.
Тогда же я напечатал маленькую книжку «Достижения правительства В.С.Черномырдина в 1994–1995 гг.» с его цветной фотографией на водяном мотоцикле на пляже в Сочи, но с пустыми страницами, так как достижений не было. Понятно, что я разослал это произведение всему начальству, включая Кремль. Некоторые потом просили дополнительные экземпляры. Б.Немцов рассказывал, что он как-то был на приеме у Б.Ельцина и застал его смеющимся. В руках у Президента была моя брошюрка.
В другой раз я по факсу предложил премьер-министру открытую дискуссию на телевидении (за счет нашего времени), он отказался и предложил мне вместо себя Н.Михалкова. Тогда отказался я и «встретился» с фотографией В.Черномырдина, на которой он держал в руках рюмку с шампанским. Я задавал фотографии конкретные неприятные вопросы, а потом сказал: «Смотрите — не отвечает. Ну и Бог с ним!» — и задвинул фотографию.
Люди восприняли такой ход неоднозначно. Мы несколько опередили развитие политической культуры в России. По отношению к В.Черномырдину я был слишком жесток и даже несправедлив. Потом (в декабре 1997 года) при случае я сказал ему об этом, и он, к его чести, обещал не держать зла.
Нужно также упомянуть о личной встрече с Б.Ельциным перед выборами в Госдуму в 1995 году. Меня пригласили, видимо, в плане работы с различными демократическими группами. Он встретил меня как старого знакомого и очень приветливо. Я попытался объяснить ему весь трагизм ситуации, мы говорили о выборах и о коррупции, о Чечне и некоторых других проблемах. Он внимательно слушал и вроде бы соглашался. Но никакой реакции не последовало. Время не настало.
В целом, в ходе политических баталий нам было довольно «весело». Мы выбрали нашим символом веселого колючего ежика, и я появлялся на всех телевизионных передачах с игрушечным ежиком моей дочки. Стандартной стала шутка о симпатичном ежике, который поднимет на острые колючки, например, яблоко.
Многие наши телеролики были весьма оригинальны. Живой ежик славно топал по экрану и вызывал симпатии у людей. В одном из других роликов мне приносят кусок льда, я его разбиваю и обнаруживаю там фигурку лебедя и удивленно восклицаю: «Ой, обмороженный лебедь!»
Или, например, на экране постепенно с хрустом обрезают банкноту и говорят: «1991 год, 1992 год, 1993 год, 1994 год…», демонстрируя воздействие инфляции на простых людей. Или показывают Белый дом и говорят: «Их дом — коррупция. Наш дом — Россия!» В другом ролике рядом со мной стоял надувной лебедь, и я в конце говорил: «Смотрите, сдулся!»
Были сделаны ролики с викториной, где задавали вопросы типа: «Кто из российских генералов трижды сдавался в плен?», «Какая партия организована по половому признаку?» и т. д. Мы также поместили на Ленинском проспекте большой плакат с надписью: «50000000 жертв коллективизации и репрессий никогда не проголосуют за коммунистов» — что вызвало бурное негодование наших противников.
Однако во многом мой анализ ситуации и предпочтений избирателей оказался ложным. Наша пропаганда не воспринималась большинством населения страны, страдала излишней оригинальностью и интеллектуализмом. Кроме того, при отсутствии финансовых ресурсов она просто не дошла до избирателя. Многочисленные мои выступления живьем были малоэффективны, так как на них ходили в основном те же люди, что и ко всем другим политикам.
