Задумывались ли вы над тем, почему в государстве Таиланд никаких кошек, кроме сиамских, вообще не водится? А ведь причина этого достаточно проста: Таиланд – это Сиам и есть. Просто Сиам – старое название страны. Оно означает «улыбка» – правда, красиво? Страна эта всегда была благополучней многих восточных стран, войны и бедствия чаще прочих обходили ее стороной, и в итоге оказалось, что в тайском языке даже не выработалось отдельного слова «голод» – пришлось в случае нужды переводить его описательно. А Таиланд – новое, нынешнее, официальное название, в переводе – «земля свободных людей». Действительно, Таиланд не был колонией – Англия и Франция все спорили друг с другом, чей он, что и дало ему возможность остаться своим собственным. С ними Таиланд не дружил, сами понимаете, а вот с Российской империей отношения были прекрасные. Кстати, именно Украина играла в этих отношениях очень большую роль. Автор оперы «Богдан Хмельницкий» Петр Щуровский не только ее написал – он автор государственного гимна Таиланда. А еще одна киевлянка стала в Таиланде еще более заметной особой. Вам ничего не говорит это имя – Катя Весницкая? Тогда внимательно слушайте…
Так кто ж такая Катя Весницкая и при чем тут далекий Таиланд? Снимите с полки мемуары Константина Паустовского, киевлянина, ученика знаменитой Первой гимназии. Он вспоминает, как на катке с его старшим братом Борисом танцевала подруга его сестры Гали – Катя Весницкая. Он писал: «Конькобежцы очищали широкий круг на льду. Уличным мальчишкам, шнырявшим под ногами на самодельных коньках, давали подзатыльники, чтобы они успокоились, и начинался скользящий и медленный танец. Длинные косы Весницкой разлетались в такт вальсу. Они ей мешали, и она, не переставая танцевать, перекидывала их к себе на грудь. Она надменно смотрела из-под полуопущенных век на восхищенных зрителей… Мог ли я думать тогда на катке, что жизнь Весницкой окажется гораздо неожиданнее всех моих фантазий?»
Что же, если верить Паустовскому, случилось дальше? То, что и должно было случиться: танец Кати Весницкой покорил всех, кто посещал этот каток, и не только их, а даже случайно встретившегося сиамского принца Чакрабонга. Когда Николай II еще наследником престола путешествовал по Востоку, в Таиланде его приняли прекрасно, по-королевски. А в благодарность он предложил сиамскому королю Раме V отдать одного из сыновей обучаться премудростям Запада именно в России. Тот охотно принял предложение – его страна с удовольствием осваивала все лучшее в западной культуре, отнюдь не забывая свою. Темп освоения нововведений был таким высоким, что язык даже не успевал осваивать новые слова для названия западных новинок. Приходилось, например, фортепиано называть целой фразой, в дословном переводе значащей: «Великан ящик, ты его бить по зубам, он орать». Так что принц Чакрабонг, попав в Петербург, активно погрузился в изучение полезных его стране западных премудростей. Но не может же молодой человек только учиться! И когда случай свел тайского принца с киевской гимназисткой, тот был просто сражен ее красотой. Он сделал ей предложение, и она, хотя и не сразу, но согласилась.
Фантастическая история! Неужели Паустовский все это не выдумал? Ведь его мемуарные повести далеко не всегда соответствовали фактам – это была художественная литература, и вымысел там был вполне возможен. Так и здесь не все оказалось, как в книге, но кое-что из этой практически невозможной истории действительно было! Только фамилия Кати была не Весницкая, а Десницкая, и ее знакомство с принцем произошло не в Киеве, а в Петербурге, куда Катя перебралась после смерти ее отца, председателя луцкого окружного суда. В Киеве она действительно училась в Фундуклеевской гимназии и практически наверняка действительно была знакома с сестрой Паустовского. А вот когда она окончила гимназию, она действительно переехала в Петербург и поступила там в училище, которое готовило сестер милосердия. На одном из питерских балов она и встретила сиамского принца, который уже успел с блеском окончить Пажеский корпус, причем единственным из выпуска удостоился за успехи в учебе занесения на «золотую доску», стал офицером лейб-гвардии Его Величества гусарского полка и готовился к поступлению в Николаевскую академию Генерального штаба. Как он при такой загрузке ухитрялся еще и за Катей ухаживать? Наверное, как все, что он делал, – очень тщательно.
Судя по всему, Катя не сразу решилась принять экзотическое предложение. Кстати, Катя, а не Маруся, как пишут некоторые, – никогда ее Марусей не звали, и Паустовский ее так не звал, а они на него ссылаются. Проверить очень просто, да не у всех руки доходят. Кто-то один перепутал, а остальные уже у него перекатывали – и никто не проверил! Впрочем, в этой истории много противоречивой информации – кто излагает так, кто этак, и, чтоб получить непротиворечивую версию, пришлось все проверять и перепроверять. Зато вроде бы то, что я пишу, по-настоящему проверенным фактам не противоречит. Скажем, практически несомненно, что Катя избавила себя от необходимости давать принцу немедленный ответ – шла Русско-японская война, и она добровольно отправилась сестрой милосердия на театр военных действий, через всю Евразию. Принц даже написал рапорт об отправке в действующую армию – но кто же его пустит под пули? Пришлось ему вместо неприятеля обстреливать любимую женщину – письмами и даже таким экзотом в те времена, как только что появившаяся телеграмма-молния. Женщины ценят упорство, и в их переписке официальное имя Чакрабонг сменяется домашним прозвищем Лек – «маленький», так часто звали младших сыновей. Такая смена терминологии должна была подсказать молодому офицеру, что свое первое сражение он, скорее всего, выигрывает.
Между тем война кончается, Катя возвращается в Петербург, и переговоры молодых людей вступают в решающую фазу. Вот тут я даже сразу не пойму, не саботировала ли она эти переговоры вообще, желая их сорвать. Во-первых, она потребовала венчания в православной церкви. Принцу-буддисту это в принципе даже не запретно, буддизм вообще религия крайне терпимая, вот в Японии, например, верующих чуть ли не вдвое больше, чем народу, потому что каждого японца приходится считать дважды – как буддиста и как синтоиста. Но какая же из российских православных церквей согласится венчать некрещеного? И это, кстати, не единственный трудный вопрос – Катя заявила, что согласится быть только единственной женой. Сиамский принц без гарема? Кое-кто, между прочим, просто поднимет его на смех. Тем не менее он идет на все ее условия, и она дает ему согласие. Может быть, она просто не ждала, что он на все это пойдет? Но это происходит, и у нее просто не остается выбора – не признаваться же в том, что она зря морочила ему голову? Паустовский пишет, как многие ее подруги осуждали ее: «Нет, я не вышла бы за азиата». Наверное, такие были, да кто им предлагал? Они просто завидовали ей…
