11 августа 1941 года лейтенант Катрич поднялся в воздух на перехват неприятельского разведчика. Стрелка альтиметра была уже за отметкой 9 тыс. метров, когда он обнаружил "Дорнье-217", шедший к Москве. Летчику удалось вывести из строя один из моторов бомбардировщика, но тот продолжал лететь. Боеприпасы кончились. Тогда Катрич приблизил свою машину к самолету врага и винтом отрубил ему часть стабилизатора. "Дорнье" рассыпался в воздухе. Лейтенант Катрич сумел посадить истребитель на своем аэродроме. Оказалось, что в уничтоженном им самолете находился командир 165-й разведывательной группы люфтваффе.
На такой же высоте удалось таранить фашистский самолет и одному из самых молодых наших летчиков - сержанту К. М. Белоусову.
В своем первом бою 17 октября 1941 года совершил таран сержант Сергей Ачкасов, ставший впоследствии Героем Советского Союза. 13 августа 1942 года, воюя уже под Воронежем, в одном бою он сбил два Ме-109, причем одного из них - также таранным ударом.
Героический подвиг совершил командир звена 562-го истребительного авиационного полка комсомолец младший лейтенант Михаил Родионов. Он дважды в одном бою таранил самолет противника, причем на высоте всего 50 метров над землей. Это, вероятно, единственный в истории авиации случай.
3 июля 1942 года, вылетев на перехват 10-88, шедшего к Москве, Родионов обнаружил врага на высоте 3 тыс. метров. Он немедленно устремился в атаку и вскоре заставил замолчать неприятельского стрелка.
Фашистский летчик понимал, чем грозит ему дальнейшее единоборство с истребителем. Он прибегнул к обычному в то время приему: спикировал до самой земли и повел машину на бреющем полете. Родионов повторил его маневр. Но преследование на такой высоте чрезвычайно затруднительно: маневр истребителя ограничен. Летчику приходилось следить не только за противником, но и выдерживать предельно малую высоту.
Несмотря на свою молодость, Михаил Родионов был испытанным воздушным бойцом. Он одержал уже четыре победы в воздухе, провел несколько успешных штурмовок наземных войск гитлеровцев, был награжден орденом Красного Знамени. Но и противник ему достался опытный. Расстреляв весь боекомплект, Родионов пошел на таран. Консолью крыла своего истребителя он ударил по плоскости вражеского самолета. Однако и после этого бомбардировщик продолжал держаться в воздухе. Наш летчик сделал второй заход и вновь нанес удар по машине противника. "Юнкерс" был уничтожен.
Младший лейтенант, с трудом удерживая самолет, пошел на посадку. Но площадка, куда вынужден был приземлиться Родионов, оказалась ограниченной по длине, и истребитель врезался в земляную насыпь. Летчик-герой погиб. Михаилу Александровичу Родионову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Да, воздушный таран - это оружие смелых. Но для его осуществления недостаточно одной только смелости. Нужны огромная выдержка, мастерство, величайшая сила духа, сознание своего долга, огромная любовь к Родине.
Немецкие летчики почти никогда не шли в лобовую атаку. Если в ходе воздушного боя случалась такая ситуация, нервы у гитлеровцев не выдерживали, они отворачивали в сторону. И уж, конечно, ни один из них не отваживался на столь решительный и рискованный боевой прием, как воздушный таран. Сбитые фашистские асы неоднократно признавали, что слышали о таране, но не верили в его осуществление. Если в первые месяцы войны немецкие летчики еще вступали в бой на равных, то в дальнейшем атаковали лишь в случае численного превосходства или используя фактор внезапности. Атак "мессершмиттов" летчики ПВО могли ожидать, как правило, только со стороны солнца, из-за облаков или с большой высоты.
Воздавая должное мужеству и самоотверженности героев таранных ударов, мы в то же время настойчиво требовали от летчиков совершенствования огневой и летной подготовки, умения правильно использовать возможности бортового оружия, безукоризненной подготовки вооружения самолета к каждому вылету.
Весной 1942 года противник имел достаточно большое количество самолетов, в том числе и бомбардировщиков, на аэродромах Белоруссии, Прибалтики и в других районах, откуда в 1941 году люфтваффе совершали свои налеты на Москву. Однако активность вражеских ВВС довольно быстро снижалась. Если в марте 1942 года в зоне противовоздушной обороны Москвы появилось 660 самолетов противника, то в апреле - лишь 410, а в мае - 243. Командованию люфтваффе все больше самолетов приходилось направлять на поддержку своих наземных войск. Да и слишком уж высок был процент потерь при полетах в зоне мощной противовоздушной обороны нашей столицы.
И тем не менее мы не обольщались успехами. Постоянно поддерживали в войсках высокую боевую готовность. Ни один полет вражеского самолета в зоне Московского фронта ПВО, созданного в апреле 1942 года, не оставался незамеченным. Это требовало от воинов огромного напряжения сил. Особенно большая роль в борьбе с воздушными разведчиками противника отводилась в этот период истребительной авиации.
Нужно сказать, что после напряженных боев 1941 года, когда истребители 6-го истребительного авиационною корпуса работали буквально на износ, у многих машин был почти полностью выработан ресурс моторов, да и сами самолеты, латаные-перелатаные, требовали замены. Были периоды, когда из 480 самолетов, состоявших на вооружении в наших частях, около одной трети машин не могли взлететь.
В особенно трудных условиях оказались летчики истребительных авиационных полков, на вооружении которых находились английские и американские самолеты, переданные нам по ленд-лизу. Союзники весьма скупо снабжали нас запасными частями и агрегатами, а качество их самолетов оставляло желать много лучшего.
Наиболее плачевное положение с материальной частью сложилось в 488 иап. Весь его самолетный парк в то время состоял из 18 машин типа "Харрикейн", и только 2 из них были исправны.
Всего в тот период мы имели около 70 истребителей иностранных марок, но лишь 20 из них могли подниматься в воздух. Да и ресурс их был на исходе. Весьма характерны и цифры боевых потерь. За второй год войны мы потеряли в боях всего 26 самолетов, из них 10 - иностранных марок (восемь "киттихауков", один "Харрикейн" и одну "аэрокобру").
Следует сказать, что помощь по ленд-лизу, которой в какой-то степени пользовались и мы, не оказала существенного влияния на прочность противовоздушной обороны Москвы. И напрасно буржуазные историки сейчас пытаются утверждать, будто их техника спасла нашу страну.
Состояние самолетного парка 6-го истребительного авиационного корпуса явилось предметом пристального изучения и обсуждения только что созданного в ту пору Военного совета Московского фронта ПВО. И тут, как всегда, на помощь защитникам столицы пришли партийные и советские организации Москвы. Председатель Моссовета В. П. Пронин, ставший членом Военного сонета Московского фронта ПВО, мобилизовал на выполнение наших заказов предприятия столичной промышленности и этим во многом помог нам. Заказы наших авиаторов выполнялись всегда безоговорочно и быстро.
