Щепкин в год знакомства с Гоголем жил в собственном доме, приобретенном еще в 1830 году, в Большом Спасском (ныне Большой Каретный) переулке, № 16. Дом сохранился, за исключением небольшой террасы, выходившей в сад. Сад этот, бывший преимущественно фруктовым и занимавший значительную площадь владения, также не сохранился. Владение Щепкина, в годы проживания его здесь, походило на маленькую провинциальную усадьбу, прихотливо вкрапленную в густо застроенные в этом районе московские переулки. С полным основанием мы можем щепкинский дом отнести к крупнейшим мемориальным памятникам Москвы Здесь великий актер писал свои известные «Записки». У него часто бывали Пушкин, Белинский, Гоголь, Герцен, Грановский, Тургенев. Но материальные невзгоды принудили Щепкина расстаться с собственным владением. С горечью писал он Гоголю 22 мая 1847 года: «Я продал дом, расплатился с долгами, и у меня остается, за уплатою за годовую квартиру, 1500 р.; вот все мое состояние…»18
Посетил Гоголь и старейшего московского литератора, друга Н. М. Карамзина, поэта И. И. Дмитриева, который, по словам П. А. Плетнева, «принял его со всею любезностью своею»19. Уже с дороги Гоголь вспоминал их встречу: «…я вижу вас, нашего патриарха поэзии, в ту самую минуту, когда вы радушно протянули руку еще безызвестному и не доверяющему себе автору»20. Дом И. И. Дмитриева не сохранился. Он находился на Спиридоновке (ныне № 17 по улице Алексея Толстого)[4].
В этот же приезд Гоголь знакомится с выдающимся представителем московского научного мира, профессором Московского университета и директором его терапевтической клиники И. Е. Дядьковским, крупным врачом-практиком. Убежденный материалист, Дядьковский являлся человеком разносторонних знаний, даровитым ботаником, физиком и химиком. Он был одним из любимейших профессоров университета. Впоследствии А. А. Григорьев вспоминал, как «…молодежь медицинская увлекалась пением своей сирены, Дядьковского… Это имя всякий день звучало у меня в ушах… оно же было именем борьбы живой, эоловой науки с старою рутиной…»21. Как участника войны 1812 года Дядьковского связывали дружеские отношения с известным поэтом-партизаном Д.В. Давыдовым и будущими декабристами М.М. Нарышкиным и И.Д. Якушкиным. Он был близок со многими московскими литераторами – В. Г. Белинским, Д. В. Веневитиновым, Н. В. Станкевичем, М. А. Максимовичем, а также актерами П.С. Мочаловым и М.С. Щепкиным.
Очевидно, по рекомендации Погодина Гоголь обращается к Дядьковскому за медицинской помощью. Приехав в Васильевку, он вновь – через Погодина – обращается к нему за советами: «…мне не остается иного средства, как просить вас прибегнуть к Дядьковскому… Уверьте его, что с величайшею признательностью буду благодарить его…»22. Жил Дядьковский в Брюсовском переулке, № 21 (дом не сохранился)[5].
Но наиболее существенный адрес – московский адрес самого Гоголя в этот приезд – остается для нас неизвестным. «Отдать визит Гоголю не было возможности, потому что не знали, где он остановился: Гоголь не хотел этого сказать», – пишет С. Т. Аксаков23.
7 июля Гоголь выехал из Москвы. Ночевал он в Подольске, где был задержан проделками смотрителя. Нередко смотрители станций, придерживая казенных лошадей, предлагали своих, чтобы получить с проезжавшего значительно большую оплату. Современник иронически отмечает: «… город Подольск, известный проезжающим недостатком почтовых лошадей и плутовством смотрителя»24. В Подольске Гоголю пришлось встретиться с одним из своих персонажей. 8 июля утром он пишет Погодину: «Я… свидетель прелестного утра. Ехать бы только нужно, но препроклятое слово имеет обыкновение вырываться из уст смотрителей: нет лошадей… Впрочем совестливый смотритель объявлял, что у него есть десяток своих лошадей, которых он, по доброте своей (его собственное выражение) готов дать за пятерные прогоны. Но я лучше решился сидеть за Ричардсоновой Кларисою в ожидании лошадей; потому что ежели на пути попадется мне еще десять таких благодетелей человеческого рода, то нечем будет доехать до пристанища…»25 Бывшее станционное здание сохранилось в Подольске и поныне. Оно находится на разветвлении Серпуховского и Варшавского шоссе и представляет собой небольшую двухэтажную постройку, типично екатерининского времени. Гоголь в нем неоднократно останавливался по дороге на юг, в Васильевку, и обратно в Москву.
18 октября мы снова видим в Москве Гоголя, возвращающегося в Петербург. Пробыл он здесь всего несколько дней. «23 я думаю непременно выехать», – пишет он матери.
Однако за это короткое время Гоголь успел посетить Аксаковых, Загоскина и Погодина, а также расширить круг своих московских знакомств. Биограф писателя П. А. Кулиш пишет: «На возвратном пути из родины Гоголь отыскал в Москве своего земляка М. А. Максимовича, который был тогда профессором ботаники при Московском университете»27. Гоголь не застал Максимовича дома, и последний сам поспешил навестить его в гостинице (в какой именно – нам, к сожалению, неизвестно). Их дружеские отношения сложились с этой же встречи. Надо полагать, что свойственная им обоим восторженная любовь к народной песне немало содействовала этому сближению. Горячая любовь к народному творчеству проходит через всю жизнь Гоголя. Песня, по мысли Гоголя, властвует над душевным миром человека, в песне он перерождается, «чувствует себя исполином; душа и все существование раздвигается, расширяется до беспредельности»28. «Моя радость, жизнь моя! песни! как я вас люблю! Что все черствые летописи, в которых я теперь роюсь, пред этими звонкими, живыми летописями!.. – пишет он Максимовичу. – …Я не могу жить без песен…»29 П. А. Кулиш, имевший возможность беседовать на эту тему после смерти Гоголя с С. Т. Аксаковым, Максимовичем и Бодянским, отмечает, что русская песня «увлекала его сердце непобедимою силою, как живой голос всего огромного населения его отечества» 30. Песни для Гоголя были родником, вдохновляющим и питающим его творчество. «Малороссии[йские] песни со мною, – пишет он Погодину 15 августа 1839 года, в процессе работы над «Тарасом Бульбой». – Запасаюсь и тщусь сколько возможно надышаться стариной»31. На примере этой повести мы видим, как многие старинные песни и думы ложатся в основу описываемых Гоголем эпизодов, характеров, бытовой обстановки. В работе Гоголя над историческим произведением песни как источники, наиболее ярко и полно выражающие народное осмысливание событий, занимают видное место.
М. А. Максимович в это время подготовлял к печати свой сборник «Украинские народные песни» (вышел в 1834 г.). Гоголь, сам собиравший образцы народной поэзии, вернувшись в Петербург, деятельно помогает ему. Он обращается с просьбой к матери о присылке ему «старинной тетради с песнями, между ними есть многие очень замечательны»32, поручает сестре записывать бытующие песни. Все это в копиях он направляет Максимовичу. В публикации последнего свыше 150 записей принадлежит Гоголю.
М. А. Максимович, даровитый и разносторонний ученый – ботаник, историк, этнограф и литературовед, жил в те годы в Ботаническом саду, которым он заведовал (1-я Мещанская улица, № 28). Однако жилые и служебные постройки на его территории более позднего происхождения. Дом, где у Максимовича бывал Гоголь, не сохранился[6].
Петр Васильевич Киреевский
У Максимовича Гоголь познакомился с жившим у него студентом О. М. Бодянским, который впоследствии был профессором истории и литературы славянских наречий в Московском университете. Гоголь с первой же встречи заинтересовался работой молодого ученого и посылал ему через Максимовича пожелания «успехов в трудах»: С конца 1840-х годов Гоголь был с Бодянским в близких и дружеских отношениях.
В этот же приезд, а возможно, и в предыдущий, у Гоголя произошло еще одно знакомство. П. А. Плетнев сообщал В. А. Жуковскому о пребывании Гоголя в Москве в 1832 году: «Вообще тамошние литераторы, кажется, порадовали его особенным вниманием к его таланту. Он не может нахвалиться Погодиным, Киреевским»33. Здесь неясно, о каком из братьев Киреевских идет речь: об Иване Васильевиче – писателе и философе, в будущем ставшем одним из основоположников славянофильства, или о его младшем брате, Петре Васильевиче, вошедшем в историю нашей словесности своим собранием русских песен. Вкладчиками в это собрание были крупнейшие писатели тех лет. По словам П. В. Киреевского, «А. С. Пушкин, еще в самом почти начале моего предприятия, доставил мне замечательную тетрадь песен, собранных им в Псковской губернии… Н. В. Гоголь сообщил мне тетрадь песен, собранную в различных местах России… В. И. Даль – собрание песен уральских… А. В. Кольцов – собрание песен Воронежской губернии» и т. д.34. Все эти факты дают нам основание полагать, что сближение Гоголя было именно с П. В. Киреевским; слишком много у них было общих интересов. Тем более что П. В. Киреевский, начавший собирание песен в 1830 году, в 1831 и 1832 годах с особым рвением записывал их в подмосковных деревнях.
