Все это говорит о богатом и разностороннем житейском опыте. Думаю, Иисус мог намеренно менять род и вид занятий, дабы лучше узнать не просто некое ремесло, но и природу человеческую. Именно по этой причине Иисус мог откладывать начало Своего служения до тех пор, пока ему не исполнилось тридцать. Он почти наверняка занимался земледелием, о котором многое знал. Думаю, некоторое время был и пастухом. Овцы и уход за ними то и дело упоминаются в Его речах. Образ «доброго пастыря» – один из главных в Его проповедях, и полагаю, овец Он любил всей душой. Можно подумать, будто сельчане-пастухи, собравшиеся у яслей, где лежал Младенец Иисус, посвятили Его в пожизненные почетные пастыри. Пастушьим опытом возможно объяснить и стремление восходить в особо важные минуты на какой-нибудь высокий холм, и привычку чередовать общительность с молитвенным уединением.
Вот и все, что нам известно о рождении и детстве Иисуса, и все, о чем возможно гадать касаемо Его жизни меж двенадцатью и тридцатью годами от роду. А после этого Спаситель начал проповедовать свое учение – именно тут Евангелия и проливают яркий свет уже на все речи и поступки Его.
Глава 2
Крещение, искушение и апостолы
Земля, в которой начал проповедовать Иисус, была процветающим, но малолюдным и далеко не спокойным краем. Она полнилась слухами о грядущих чудесах. Народ там часто восставал, вспыхивая, как сухой трут, и управлять этими землями было весьма непросто. Поэтому римские наместники, их ставленники – местные правители и высшее духовенство – все те, кого римляне наделили известной властью, больше всего заботились о мире и спокойствии в стране. Они особенно опасались еврейских пророков: некоторые из них сплошь и рядом приводили тамошнюю чернь в неистовство. Евреев было три миллиона – из них около миллиона в землях Галилейских. Примерно десятая часть населения Римской империи в той или иной степени испытывала влияние иудаизма. Иудейское единобожие с его незыблемым вероучением и до мелочей расписанными правилами нравственности и поведения повсеместно привлекало к себе людей хорошо воспитанных и серьезных. С иудаизмом была лишь одна беда: очень древняя – уже тогда тысячелетняя – религия породила законы, вероятно вполне пригодные для нужд первобытного кочевого народа, скитавшегося в пустыне, однако довольно бессмысленные с точки зрения общества, сделавшегося в I веке от Р. Х. более утонченным, занявшегося торговлей и постепенно оседавшего в городах. Для него эти законы стали неподъемным ежедневным бременем. Религия, не претерпевавшая никаких коренных изменений, насаждалась и священнослужителями и книжниками, составлявшими своего рода касты избранных. Должности в подобных кастах зачастую были наследственными, а любым переменам «избранные» сопротивлялись яростно. Кроме того, и священнослужители и книжники бесстыдно вступали в сговор с римскими правителями, дабы легче обуздывать людей, стремившихся к переменам, и предотвращать народные волнения.
Таким образом, во времена Иисуса иудаизм созрел для преобразований, как впоследствии, в свой черед, созрело в начале XVI века и христианство. Вопрос был лишь в том, следует ли восстанавливать иудейское царство, каким оно существовало при Давиде и Маккавеях, жестокими «светскими» способами? За это ратовали некоторые фанатичные секты, такие как ессеи и зилоты. В конечном счете, спустя несколько лет после смерти Иисуса, они взяли верх в обществе, что привело к Великому восстанию и разрушению Иерусалима. Но можно было совершить некий духовный переворот и заменить незыблемые законы Моисеевы Новым Заветом, основанным на любви к ближнему – уж его-то с охотой принял бы всякий общественный слой и всякий народ.
Именно к этой последней мысли склонялся двоюродный брат Иисуса, Иоанн, сын Елисаветы. Еще в юности ему было видение, и он знал, что ему уготована особая стезя. Дабы подготовить себя к выполнению своей миссии, он много лет прожил в пустыне, «носил одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих и ел акриды и дикий мед» (Мк. 1: 6). Все четыре евангелиста много говорили об Иоанне, признавали важную роль, которую тот играл в жизни Иисуса, и соответственно уделяли большое внимание Иоанновой миссии. Вполне вероятно, что все четверо пользовались одним и тем же источником – оставленным либо самим Иоанном, либо кем-то из его учеников и последователей (Мк. 1: 2–9; Мф. 3: 1–15; Лк. 3: 2–22; Ин. 1: 6–34). Иоанн по природе своей был человеком смиренным. Он знал, что не является мессией, который, как предсказывали пророки, придет как спаситель и искупитель. Иоанн многократно повторял слова Исайи: «Я глас вопиющего в пустыне: исправьте путь Господу». Он знал, что придет Спаситель: «идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его».
Иоанн проповедовал: для того чтобы подготовиться к приходу Спасителя и наступлению Нового Порядка, все должны прийти к нему на берег реки Иордан и омыться в водах ее. Это крещение, как назвал его Иоанн, необходимо для того, чтобы очистить себя от грехов и прежних дурных привычек, стать новым человеком. Но сам Иоанн признавал: очищение тут скорее символическое, чем истинное; требуется Божественная власть Самого Спасителя, чтобы вызвать внутреннее, духовное, перерождение человека. Иоанн всегда настаивал на этом и никогда не притязал на славу чудотворца. Тем не менее люди шли к нему толпами, а под конец он привлек и внимание власть имущих. Согласно Евангелию (Ин. 1: 19–27), «Иудеи прислали из Иерусалима священников и левитов спросить его: кто ты? Он объявил, и не отрекся, и объявил, что я не Христос. …я крещу в воде; но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете». Потом Иоанн смиренно добавляет: «Я недостоин развязать ремень у обуви Его».
Схожесть описания Иоанновых деяний в разных Евангелиях и повторение слов Крестителя говорит о том, что мы имеем дело с рассказами очевидца – возможно, и не одного. В Евангелии от Иоанна далее повествуется: «На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (1: 29). Со слов очевидцев Матфей (3: 14–17) записал, что Иоанн сказал Иисусу: «…мне надобно креститься от Тебя, и Ты приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду». Тогда Иоанн крестил Иисуса, и, когда Тот вышел из воды, «се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение». Впрямь ли ниспускался голубь или мы имеем дело с поэтическим образом, трудно сказать; а только все четверо евангелистов согласны в главном: крещение Иисуса стало событием необычайным, явление Божье было видимо и слышимо; и было при нем великое множество мужчин и женщин.
Возникает вопрос: зачем было нужно Иисусу крещение? Разве не был Сын Божий во всех отношениях уже полностью готов к Своей миссии? Так, несомненно, полагал и сам Иоанн. Но Иисус был тверд: Ему надлежит пройти этот обряд обновления. Он тем самым подчеркивает всеобщую необходимость таинства – каждый человек должен смыть пятна прошлых грехов, очиститься и обновиться. Это событие стало и действительным, и символическим началом новозаветной Иисусовой миссии, кульминацией которой стало Святое причастие хлебом и вином – приобщение Тела и Крови Господней – на Тайной вечере, непосредственно перед Его телесной жертвой, распятием.
Крещение Иисуса стало кульминацией миссии самого Иоанна Крестителя. В третьей главе Лука подробно излагает Иоаннову проповедь, «крещение покаяния и отпущение грехов». Прозвучала эта проповедь резко и гневно, предвещая наиболее горячие предостережения Иисуса. Когда Иоанн увидел среди пришедших креститься фарисеев и саддукеев, он воскликнул: «…порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева?» (Мф. 3: 7). Он изрек: Христос придет, и «лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым» (Мф. 3: 12). Такие речи, безусловно, казались весьма опасными, об Иоанне скоро донесли религиозным властям. Именно за эти проповеди Ирод Антипа – правитель Галилеи, римский ставленник, приказал схватить и заточить Иоанна, который, кроме всего прочего, порицал самого Ирода за то, что тот вступил в кровосмесительный брак с женой своего брата, Иродиадой. Но сама Иродиада была истинной внучкой Ирода Великого. Как только Иоанна бросили в темницу Антипы, она тотчас подговорила свою дочь, Саломею, сплясать на пиру перед Иродом. Восхищенный сладострастным танцем падчерицы, Антипа опрометчиво пообещал выполнить любое ее желание. Наученная матерью, девушка потребовала отдать ей голову Крестителя. Отчим нехотя согласился выполнить обещание. Весть об этом кровавом злодеянии привела в ужас всех благочестивых иудеев, слышавших Иоанновы проповеди. А для Иисуса смерть Иоанна стала еще одним напоминанием, таким же, как избиение младенцев и убийство Захарии, о том, сколь опасна миссия, возложенная на Него Отцом Небесным. Она вновь показала, сколь жесток бывает мир, где всегда находятся люди, в любую минуту готовые уничтожить тех, кто хочет служить Господу, и даже тех, кто служит Ему как бы случайно. Смерть Крестителя словно предваряла собственную смерть Спасителя на кресте.
