Ознакомительная версия.
Один из них сделал Гоголю по этому поводу оскорбительное замечание: «Ах ты, ничтожность этакая, что ты значишь против Кукольника?» Гоголь многозначительно помалкивал, возможно, уже тогда знал себе цену. Кукольнику он дал прозвище «возвышенный».
Некоторые воспринимали поведение Гоголя как упрямство, а другие – как протест против гонений. Хотя это был один из симптомов его душевного заболевания (негативизм), находившегося пока еще в начальной стадии, который в дальнейшем принял более очерченную форму. Позже Гоголь писал по этому поводу: «У меня правило – всех выслушать, но непременно сделать по-своему». Этому правилу он остался верным до конца жизни.
Глава 7
Зарождение идей величия
В отрочестве, будучи гимназистом, причем далеко не выдающихся способностей (по воспоминаниям друзей и преподавателей), Гоголь поставил перед собой великую цель – совершить в жизни что-то значительное. Он стал пробовать себя в рисовании: вместе со своим другом Александром Данилевским разрисовывал рукописный альманах. При этом рисунки получились очень неплохими, и он пишет своим родителям: «Я думаю, дражайшие папенька и маменька, ежели б вы меня увидели, то точно сказали, что я переменился как в наружности, так и в успехах. Ежели б вы видели, как я рисую! Я разумею в живописи, я хороший портной. Я говорю о себе без всякого самолюбия».
Гоголь охотно принимал участие в любительских спектаклях, играя роли старух или стариков, при этом убедился в своем артистическом таланте. Слыша восторженные отзывы о том, что он хорошо владеет мимикой и интонацией голоса, решил, что в будущем должен стать «знаменитым комическим артистом» и «затмить других комиков». Вдохновившись артистическими успехами, Гоголь просит отца прислать ему сценическую роль: «Будьте уверены, я ее хорошо сыграю».
Идеи величия начали зарождаться у Гоголя с третьего класса гимназии. Сначала они проявлялись в виде хвастовства о своих успехах в рисовании, в поэзии, в актерском мастерстве. Затем появились нотки превосходства перед окружающими и мысли о своей значимости. В 1827 году Алексей Петрович Стороженко (писатель) спросил Гоголя: «Охота вам писать стихи? Вы что, хотите тягаться с Пушкиным?» Гоголь ответил с достоинством: «Стихи пишут не для того, чтобы тягаться с кем-то, а потому, что душа жаждет поделиться ощущениями. А, впрочем, не робей, воробей, дерись с орлом».
В течение всего курса учебы в гимназии его не покидала мысль о том, что он должен сделать в жизни что-то необыкновенное, выдающееся, что могло бы поразить его обидчиков, чья мальчишеская дерзость угнетала его дух, и он должен заставить их не только уважать его, но и преклоняться перед ним. Эту мечту он открывал лишь самым близким людям. Он прочно заложил ее в своем сознании и поклялся реализовать ее в будущем. Иногда он представлял себя крупным ученым, затмившим своими способностями «глупых профессоров».
В одном из своих писем 18-летний Гоголь писал в 1827 году: «Я испытываю силы для поднятия труда важного, благородного на пользу отечества. Дотоле нерешительный и неуверенный, я вспыхиваю огнем гордого самосознания». Возвышенные мысли не покидали Гоголя и в последнем классе гимназии. Он пишет 17 января 1828 года своему другу Высоцкому, который к тому времени уже окончил учебу в гимназии и жил в Петербурге: «Я один. Все оставили меня, и мне до них нет дела. Как тяжко быть зарыту с созданиями низкой неизвестности в безмолвии мертвых. Ты знаешь наших нежинских, они задавили меня корой своей земности и между этими существователями я должен пресмыкаться». Еще более определенно Гоголь высказал идеи величия в письме к своему двоюродному дяде по матери Петру Петровичу Косяровскому, которому писал 3-го октября 1827 года: «Такую цель я начертал издавна: с прошлого времени, с самых лет почти непонимания я пламенел неугасимой ревностью сделать жизнь свою нужной для блага государства, принести хоть малейшую пользу. Меня тревожит мысль, что я не буду мочь, что мне преградят дорогу и не дадут возможности принести пользу. Это бросало меня в глубокое уныние, и холодный пот проскакивал на лице моем при мысли, что мне доведется погибнуть в пыли, не означив ничем своего существования. Это было бы для меня ужасно. Я перебирал в уме все должности и остановился на юстиции. Только здесь я могу быть полезен. Неправосудие – величайшее на свете несчастье, более всего разрывает мне сердце. Я поклялся ни одной минуты короткой моей жизни не утерять, не сделав блага. Исполнятся ли мои высокие начертания или неизвестность закроет их мрачной тучей своей? Эти долговременные думы я затаил в себе».
Эти же высокие помыслы Гоголь продолжает вынашивать и после окончания гимназии во время работы в Петербурге. Узнав о том, что мать приписывает ему авторство одного слабого литературного произведения, он с возмущением пишет: «Вы, маменька, приписываете мне сочинение, которое я не признаю своим. Зачем марать мое доброе имя? Вы слишком худого мнения обо мне. Я, обративший себя для благородных подвигов, пущусь писать подобные глупости и унижусь до того, чтобы описывать презренную жизнь низших тварей и таким вялым слогом!.. Я вынужден объявить автора: это Владимир Бурнашев».
Это было началом формирования идей величия, пока еще не упрочившихся в его сознании и не принявших устойчивую форму. В дальнейшем они то ускользали из его мыслей, то вновь появлялись в более ярком свете. Но одного желания и стремления к свершению великих дел недостаточно. Разве мало на земле людей, которые стремятся к этому, но не могут достичь. Кроме жажды творчества нужен талант, и не только талант, но особое состояние психики. Известно, что Гоголь писал свои гениальные произведения в основном в моменты подъема настроения во время маниакальных приступов, а в моменты депрессии его творчество резко падало.
Во время учебы в гимназии у него не возникало мыслей о будущей литературной деятельности. «Никогда не думал, что буду сатирическим писателем, – вспоминал он, уже будучи знаменитым. – Но творческая сила уже шевелилась во мне».
Идеи об особом предназначении сохранялись у Гоголя и в зрелом возрасте. В 1835 году историку М. П. Погодину он писал: «Уже не детские мысли, но высокие, исполненные истины и ужасающего величия, волнуют меня. Мир вам, мои небесные гости, наводившие на меня божественные минуты». Гоголь считал, что его творчеством управляет «провидение»: «Незримая рука писала передо мной могущественным жезлом».
Мечты Гоголя-гимназиста о будущем поприще и о славе были туманны, неопределенны, но было непреодолимое и непоколебимое желание сделать что-то очень великое в жизни. Даже став известным писателем, он продолжал мечтать о чем-то еще более высоком и выдающемся. «Клянусь, я что-то сделаю, чего не сделает обыкновенный человек. Львиную силу чувствую в душе своей».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Ломброзо Ч. Гениальность и помешательство. М., 1933, с. 16.
Колупаев Г. П., Клюжев В. М., Лакосина Н. Д., Журавлев Г. П. Экспедиция в гениальность. М., 1999, с. 13–14.
Ломброзо Ч. Гениальность и помешательство. М., 1933, с. 51.
Чиж В. Ф. Болезнь Н. В. Гоголя. СПб, 1903, с. 17–18.
Колупаев Г. П., Клюжев В. М., Лакосина Н. Д., Журавлев Г. П. Экспедиция в гениальность. М., 1999, с. 12.
Воспоминания Ольги Васильевны Гоголь (Головня).
Анненский А. Н. Н. В. Гоголь, его жизнь и литературная деятельность. СПб, 1894, с. 5.
Там же, с. 6.
Шенрок В. М. Материалы к биографии Н.В. Гоголя, т. 1. М., 1892.
Вересаев В. В. Гоголь в жизни. М-Л., 1933, с. 26.
Анненский А.Н. Н. В. Гоголь, его жизнь и литературная деятельность. СПб, 1894, с. 6.
Смирнова О. Воспоминания о Гоголе. Отдел рукописей РГБ ф. 474, к. 2, ед. 3, 1877.
Кулиш П. А. Опыт биографии Гоголя. – СПб, 1854.
Любич-Романович И. В. Воспоминания. Ист. Вестн., 1902, № 7.
Там же.
Анненский А. Н. Н. В. Гоголь, его жизнь и литературная деятельность. СПб, 1894, с. 6.
Вересаев В. В. Гоголь в жизни, М., 1933, с. 42.
Любич-Романович И. В. Воспоминания. Историч. Вестник, 1902, № 7, с. 3.
Ознакомительная версия.
