«Дело Mabetex» оказалось очень удобным долгоиграющим проектом. Даже в самые последние свои дни «гусинское» НТВ пыталось нападать, предъявляя аргументы, основанные на этой истории: квартира прокурора Устинова и т. п. Но в этот раз прием не сработал и удача отвернулась от владельца и руководителей телекомпании. Во многом это объяснялось еще и тем, что бывший союзник Гусинского – Березовский – превратился в яростного противника. Пока Владимир Александрович строил далекоидущие планы по расширению своей бизнес-империи, Борис Абрамович активно занялся политикой и в конце концов практически стал олицетворением всей российской власти, пробравшись в ближний круг президента Ельцина. В ту самую «Семью».
Следует признать, что большую часть 1998-го информационная война НТВ с «Семьей», основанная на фактуре «Дела Mabetex», шла весьма вяло, развернувшись в полную силу немного позже. В 1998 году хватало и других информационных поводов. То есть какие-то критические выпады в сторону властей существовали, но в основном телекомпания занималась иными темами.
Мое личное ежеутреннее присутствие в эфире НТВ тогда проходило под лозунгом «Президент работает с документами». Борис Николаевич Ельцин стремительно уходил в пике, и придуманная пресс-секретарем главы государства Сергеем Ястржембским формулировка, так же как и определение «рукопожатие крепкое!», оказалась просто спасением для журналистов. Много лет спустя, беседуя с Сергеем Владимировичем, я спросил его: как появилась фраза «президент работает с документами»?
«Это очевидно, – ответил Ястржембский. – Мне нужно было добиться, чтобы абсолютным приоритетом было создание представления о том, что, несмотря на различные болезни и различные периоды как бы «выпадания» из активного государственного графика, власть продолжает функционировать. Поскольку я не только был пресс-секретарем, но потом еще и замглавы администрации, и часто работал с президентом, в том числе во время его отпуска, готовил ему бумаги на доклад и т. д.… Огромное количество документов, которые приходят ежедневно на стол президента! Но это знал я, а не граждане моей страны, что, даже будучи нездоровым в какой-то момент, президент должен в этот день подписать десяток-два документов. Поэтому я очень часто эту фразу использовал».
Соответственно, использовали эту фразу и СМИ. Но – ничто не вечно под луной. Спокойствие и физическое ощущение стабильности – президент работает с документами, все в порядке – уже весной 1998-го сменилось чувством тревоги. Вместо умиротворяющей формулировки Ястржембского информационные агентства выбрасывали на ленты «молнии» с текстом «ПРЕЗИДЕНТ ПРИБЫЛ В КРЕМЛЬ». А это могло означать только одно: что-то будет…
Первое такое «что-то будет», за которым последовала бесконечная череда информационных и, естественно, политических потрясений, произошло 23 марта, когда в отставку был отправлен председатель правительства России Виктор Черномырдин. Считается, что в Кремле было принято решение отказаться от ставки на «политических тяжеловесов» и дать возможность сказать свое слово молодым и дерзким «технократам». Но реальность, как это часто бывает, разрушила все тщательно выстроенные планы. Кстати, в полном соответствии с главным черномырдинским афоризмом: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». На пост премьера был предложен Сергей Кириенко, министр топлива и энергетики и один из самых известных в стране «младореформаторов». Кириенко в тот момент было всего 35 лет, и он стал самым молодым в истории страны главой кабинета министров. Практически сразу же пресса окрестила нового премьера «киндер-сюрпризом», причем ожидания «сюрприза» не оказались долгими.
Государственная Дума, в которой тогда весьма сильны были позиции фракции КПРФ, видимо, что-то подозревала, потому что утверждение Сергея Кириенко в новой должности произошло только с третьего раза. Нас же это обязывало начинать каждое утро с прямого включения парламентских корреспондентов НТВ. Учитывая, что погодные условия в Москве в марте-апреле не самые комфортные, несколько минут прямого эфира программы «Сегодня утром» превращались в тяжелое испытание. Причем не только для коллег, но и для самих депутатов, которым приходилось выходить на улицу, чтобы дать небольшое интервью. Иногда это приводило к трогательным проявлениям своеобразного «братания»: однажды депутат Николай Харитонов пытался в прямом эфире поправить Эрнесту Мацкявичюсу «ухо» – маленький динамик, который обеспечивает корреспонденту связь с телестудией.
Не успели мы рассказать о том, как Сергея Кириенко утвердили в должности, как пришла пора рассказывать о его увольнении. Новое «технократическое» правительство должно было провести глобальную налоговую реформу, но уже в середине лета его внимание оказалось полностью поглощено борьбой с надвигающейся финансовой катастрофой. Зародившийся в Юго-Восточной Азии еще в 1997 году фондовый кризис накрыл Россию подобно лавине. Вместо налоговой реформы Кириенко пришлось прилагать все силы для стабилизации экономики, причем Дума, которая, как я уже говорил, «видимо, что-то подозревала», со своей стороны также прилагала все свои силы для того, чтобы помешать правительству, и не принимала необходимых законодательных решений. В результате всех этих потрясений в лексикон граждан России вошло слово «дефолт».
Честно говоря, его последствия лично на мне сказались не сильно. «Мост-банк», в котором сотрудники НТВ получали зарплату, в общем-то устоял. В коридорах телекомпании более подкованные в финансовых вопросах коллеги объясняли менее подкованным, что проблемы банковской системы вызваны чрезмерным увлечением игрой в ГКО, чего «Мост-банк» якобы не делал. Кстати, этот механизм, по сути ничем не отличавшийся от других «финансовых пирамид», в результате дефолта был свернут. Но рядовых граждан эти тонкости не волновали, потому что главным событием августа 1998 года стало обрушение курса рубля и стремительное снижение доходов населения.
Теперь наша работа выглядела следующим образом. Собравшись в ночном телецентре, эфирная бригада выделяла пару сотрудников, которые собирали банковские карточки всех присутствовавших, садились в редакционную машину и отправлялись в путешествие по столичным банкоматам в поисках денег. Соответственно, служебные обязанности этих сотрудников брали на себя их коллеги. Деньги в банкоматах «Мост-банка» были, но не во всех и не всегда, так что обналичивание зарплаты требовало настойчивости и терпения: сначала нужно было найти работающий банкомат, а потом отстоять очередь к нему.
Мы с женой и детьми не слишком страдали от снижения покупательной способности, потому что никаких глобальных покупок осуществлять и не собирались. Более того, как у людей, переживших фактический крах экономики страны в конце 1980-х – начале 1990-х, у нас уже существовал определенный иммунитет. Например, майонез для нашего свадебного стола (дело было в январе 1993 года) мне удалось купить за день до назначенной даты. Просто я вышел из метро и наткнулся на грузчика с тележкой, заставленной коробочками с майонезом. Так мы решили проблему салата. Что касается мяса, которого в магазинах тогда физически не было, то Юлькины тетя и бабушка через каких-то знакомых нашли служебный собачий питомник, закупили там килограммов тридцать костей, которыми кормили собак, и потом целую ночь скоблили эти кости, чтобы набрать необходимое количество мяса для приготовления горячего. Спрашивается, могли ли нас после всего этого напугать очереди к банкомату? Нет, конечно.
Зато работа в прямом эфире становилась все интереснее. В конце августа Ельцин предложил вернуть Черномырдина в кресло премьера. Дума, почувствовав себя оскорбленной, встала на дыбы. Каждый день мы сообщали о новых кандидатах, потом опровергали эти сообщения, а следом – уже сами опровержения. В прямом эфире новостей это смотрелось прекрасно! Но в других программах ситуация складывалась иначе. Телевизионная аналитика всячески противилась такому стремительному изменению событий. Тщательно извлеченный вывод вдруг оказывался совершенно абсурдным, потому что из Кремля приходили новости, радикально менявшие всю информационную картину. Виктор Шендерович так описывал работу над сценарием программы «Куклы» в те дни: «Окровавленные куски текста летели из-под моих рук. Время от времени в операционную звонил Добродеев с прямым репортажем о ситуации в Поднебесной. «Лужков, – говорил он. – Лужков, точно. Или Маслюков. В крайнем случае, Черномырдин». К вечеру среды были написаны все три варианта. В четверг утром Ельцин выдвинул Примакова».
Дважды Ельцин предлагал кандидатуру Черномырдина. Дважды Дума отказывалась ее поддерживать. У Кремля оставалось всего два варианта: срочно находить компромиссную фигуру или разгонять парламент и назначать новые выборы. Прибавьте к этому еще и усиливавшиеся с каждым днем слухи о возможной отставке самого президента, и вы поймете, что, хотя бы на некоторое время, интересы информационных войн ушли на второй план. Но они не исчезли, не растворились в плотном потоке новостей. Они, эти интересы, просто ждали своего часа. И он настал.
