— Виталий Жуков. Ты где остановился?
— Сказали, что до получения квартиры буду жить в гостинице.
— Значит, будем вместе. Если что непонятно, подходи, спрашивай, хорошо?
— Спасибо, обязательно.
Виталий, уроженец Украины, из запорожских казаков, прибыл незадолго до меня и, кажется, был единственным холостяком среди лётного состава. Вторым протянул руку майор с солидной внешностью, широким лицом и густыми иссиня-чёрными волосами.
— Майоров Вячеслав. Тебя в какую эскадрилью зачислили?
— В первую.
— Я тоже в первой!
— Чем же вы занимаетесь?
— Авиацией ПВО.
— Но я ведь с ВВС!
— Это не важно. Начнёшь на своих летать, а потом всё равно комплексником станешь.
— Что это значит?
— Каждый из нас должен найти в работе главное направление, чтобы стать высоким специалистом, но это не исключает участия в испытаниях объектов других родов авиации.
Неожиданно, как по команде, все офицеры встали, прекратив свои дела. В комнату решительным шагом вошёл широкоплечий седовласый мужчина в лётной куртке. На его смуглом, властном лице и в карих глазах можно было прочесть силу воли, твёрдость характера и доброту души.
— Прошу садиться, — произнёс он на ходу спокойным, низким голосом и сел, окидывая всех внимательным, всё понимающим взглядом.
— Кто это? — спросил я шёпотом у соседа.
«ВГ», — ответил он коротко. Я непонимающе взглянул на него, но тут заговорил командир.
— Ставлю задачу. Завтра боевая работа: уничтожение беспилотной мишени новой опытной ракетой «воздух–воздух» с самолёта Е-155. Ведущий лётчик полковник Кабрелёв, прошу доложить готовность.
Поднялся офицер, годившийся мне в отцы:
— Бортовая РЛС функционирует, контрольные готовности ракет к пуску проходят, электроцепи управления вооружением проверены, — не торопясь, вдумчиво доложил лётчик.
— Садитесь, Пётр Филиппович. Лётчик облёта мишени? — вопросительно обратился к собравшимся «ВГ». Поднялся стройный подполковник со Звездой Героя на груди:
— Мишень облётана, замечания устранены, программа полёта уточняется.
— Должен сказать, что вероятность уничтожения мишени новой ракетой пока невелика. Ответственный за боевую работу, Вы выделили пару истребителей для подстраховки? — обратился «ВГ» к молодому, симпатичному полковнику.
— Так точно! Лётчики — подполковник Плюшкин и подполковник Гудков.
— Где они?
Все повернули головы в одну сторону. В самом углу, в кресле, с книгой в руках сидел коренастый светловолосый офицер и, казалось, слегка подрёмывал.
— Плюшкин! — воскликнул «ВГ», и сидевший в кресле открыл глаза. — Вам что, нечего сказать?
— Да что тут говорить, Василий Гаврилович, Вы же знаете, всё будет, как надо. Никуда она от нас не денется, — ответил лётчик уверенно.
— А где второй? — наступило всеобщее молчание. — У нас что, не всем лётчикам… — начал было «ВГ» сурово, с расстановкой, нахмурив брови. Но в этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся Гудков с виноватым и одновременно радостным выражением на лице.
— Вы где ходите? — спросил командир явно недовольным тоном.
— Я тут, рядом, на свалке немного пошарил… — комната вздрогнула от хохота.
— Гудков, я знаю, что у Вас, как говорится, руки золотые, но надо, чтобы на службе и голова золотая была, — улыбаясь, сказал «ВГ». Лётчик смущённо пригладил на голове свои каштановые волосы и выразительно развёл руками. — Хорошо, будем считать, что все всё поняли. Но завтра быть готовыми в полном объёме, как штыки. Свободны!
Продолжая сидеть, я смотрел в окно неподвижным отсутствующим взглядом и думал: «Сколько же мне надо работать, чтобы стать равным среди них? Хватит ли у меня сил и способностей, чтобы освоить всё необходимое?». Но желание стать испытателем было так огромно, что я решительно отбросил эту трусливую мысль. Вдруг моё внимание привлекло что-то движущееся за окном. Я всмотрелся и остолбенел — по рулёжной дорожке мимо проруливал необычный самолёт. И не просто необычный, а уродище какое-то! Он имел широкий хвост с двумя килями и широкими, огромными соплами от двух двигателей. В носовой части фюзеляжа, по бокам, бросались в глаза большие прямоугольные воздухозаборники. Мало того, самолёт был окрашен не в обычный и уже привычный для нас серебристый цвет, а в тёмно-серый, что придавало ему какой-то мрачный и даже таинственный вид.
— Что это? — воскликнул я изумлённо.
— «Фантомас», — ответил стоявший рядом Кузнецов и, видя мой удивлённый взгляд, пояснил: — Е-155, скоростной высотный перехватчик для ПВО, опытный экземпляр, проходит государственные испытания.
Так я впервые увидел известный потом всему миру самолёт МиГ-25П. Сейчас уже никого не удивить такой конструктивной схемой. Они летают по всему миру: F-15, МиГ-29, F-18, Су-27.
— Да-а, — протянул я восторженно, — неужели и мне придётся полетать на таком?
— Сынок, — засмеялся Саша, — не горюй, проживёшь с моё — и не на таких полетаешь.
С этого дня и на долгие годы меня так и звали — «Сынок». Небольшое двухэтажное здание в жилом городке называлось «лётной гостиницей», потому что в ней, кроме молодых испытателей, не успевших получить квартиру, проживали и «старики», решившие сохранить свои московские квартиры и несколько лет, оставшихся до пенсии, прожить так — «по-холостяцки». В первые же вечера я узнал там много интересного. Оказалось, что «ВГ» — это начальник службы лётных испытаний. На испытательную работу был направлен во время Великой Отечественной войны, прямо с фронта. Незаурядные способности позволили ему, с семиклассным образованием, стать не только прекрасным испытателем, но и руководителем самих испытаний. Его заместитель, Пётр Кабрелёв, окончил Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского и, конечно, «знал, что такое интеграл». А командир эскадрильи В. С. Котлов, Герой Советского Союза и Вьетнама, скромный трудяга, не одну машину испытавший на штопор, был заядлым рыбаком и охотником. В. Г. Плюшкин единственный лётчик, кто испытал МиГ-21 на инерционное вращение, а в штопоре он чувствовал себя «как дома». Не один раз представлялся к званию Героя, но так и не получил. По характеру малоразговорчивый, он иногда мог часами читать наизусть стихи Пушкина. Занимавшийся испытаниями самолётов-мишеней Ф. Д. Богданов был известен тем, что 27 раз катапультировался только потому, что в своё время мишень Ил-28 не могла взлетать без лётчика. Фёдор приводил её в зону сбития и… покидал навсегда.
С первых же шагов пришлось изучать неписаные законы внутренней жизни лётчиков. Сижу, к примеру, изучаю Инструкцию, и вдруг тишина. Оглянулся никого. «Странно, — подумал я, — скоро обед, а всех как будто ветром сдуло». Через час лётчики шумно ввалились в комнату:
