Очень скоро я понял, что «Спартак» не сразу стал командой с неподражаемым комбинационным стилем. Юрию Гаврилову, Федору Черенкову, Сергею Родионову, Геннадию Морозову, Виктору Самохину, Евгению Кузнецову и многим другим годы потребовались, чтобы его освоить. «Спартак» заиграл в тот футбол, который так нравился публике и позволял побеждать лондонский «Арсенал», только лет через пять после прихода Бескова. А на свой лучший уровень вышел, когда заматерел Черенков.
Бесков, чтобы найти фирменную игру, добиться слаженности и взаимопонимания, поменял десятки футболистов, которые прошли через знаменитые спартаковские «квадраты». Это только кажется, что легко играть в «квадрат» в одно касание! В «Динамо» так не играли. Тренеры просто не давали таких заданий. Там в основном была игра в два касания.
А Бесков в технических квадратах два касания запрещал! У него даже двусторонние игры проходили в одно касание. Такого нигде, в том числе в киевском «Динамо», не было!
Бесков вообще заставлял футболистов выполнять очень сложные упражнения. А принципы игры по Бескову? Еще до приема мяча ты должен был знать, куда его отдашь. То есть ты не должен был открываться, если не знаешь, куда отдавать. Бесков все разжевывал. На его теоретических занятиях я чувствовал себя словно студент-первокурсник. Все внимательно слушал, и, хотя к тому времени уже был игроком сборной СССР, многих вещей не знал. Бесков, правда, говорил, что интуитивно их все же делал. И по мере того, как он раскрывал мне суть своего футбола, мне все легче становилось играть.
Бесков создавал тренерский совет из ведущих авторитетных игроков. Он сам их отбирал. Спрашивал мнение каждого, внимательно выслушивал. У него, конечно, были своя концепция и мнение по любому вопросу, но ему важно было узнать, что думают игроки. Ведь им же приходилось на поле воплощать то, что задумал тренер. Бесков заставлял игроков не просто механически готовиться к игре и тупо выполнять установку. Он требовал творческого отношения.
В «Спартаке» было заведено, что перед каждой игрой Федор Сергеевич Новиков, или другой второй тренер, раздавал листочки. На этом листочке каждый игрок должен был написать свой вариант состава, включив себя в него. И Бесков знал, чей это вариант, потому что листочки были именными.
Можно было предложить любой вариант. Мы в принципе знали тактические предпочтения Бескова. Хотя у него была гибкая модель, предполагающая взаимозаменяемость игроков, он всегда играл с двумя нападающими. Бесков делил команду на группы атаки и обороны. Он считал, что самая гармоничная тактическая схема — это 5-5. В атаке — 2 форварда, 2 края и плеймейкер, в обороне — 4 защитника и опорник. При этом и центральные, и крайние защитники обязательно подключаются к атакам.
Если у соперника впереди один форвард, с ним остаются два защитника — один опекает, второй страхует. Остальные защитники подключаются к атаке. Если соперник играет в два нападающих, с ними остаются три защитника. То есть в защите должно быть на одного человека больше, чтобы нейтрализовать нападающих соперника.
Если же соперник закрывается, в атаке участвуют все. Созидают, обостряют, забивают, взаимозаменяются. Нет такого, что один атакует, а сзади четверо смотрят, что он делает! Если такое вдруг случалось, он спрашивал: «Что вы четверо здесь делаете? Почему стоите?» Это он считал тактической ошибкой.
• • • • •
Все вели дневники. Мы должны были следовать модельным показателям, определенным Бесковым. После каждого матча и разбора технико-тактических действий (ТТД) игроки записывали свои показатели в дневниках вместе с оценкой, выставленной Бесковым. То есть в дневнике появлялась запись: число, тур, матч, ТТД и оценка за игру. Дневники предназначались для внутреннего пользования.
Бесков ставил много «двоек», даже когда команда побеждала. Но в отчетных и бухгалтерских документах в случае выигрыша всегда фигурировали только «пятерки». В советское время существовала «уравниловка», то есть все получали одинаково. Игрок, вышедший на замену, получал столько же, сколько и тот, кто корячился весь матч. Разница была только в окладах, соответствовавших трем категориям. И хотя игроки основного состава могли получать неодинаковые зарплаты, разница не была принципиальной.
Существовали разные ведомости. По одной, в случае выигрыша, у всех игроков стояли «пятерки». Ведомость подписывал начальник команды Николай Петрович Старостин, а бухгалтерия выплачивала каждому по 72 рубля 60 копеек. По другой, в случае поражения, все получали «двойки». За них не было положено ничего. За ничью, независимо дома или на выезде, платили 50 процентов премиальных. С окладом, доплатами и премиальными иногда набегало до 1000 рублей в месяц, что в 80-е годы было совсем неплохим доходом.
На Украине, правда, платили гораздо больше. Так, за победу над дублем «Спартака» дублеры днепропетровского «Днепра» могли получить по 1000 рублей. То же самое — в Средней Азии. В Москве же бухгалтерия была более строгой. Поэтому Дед и ставил всем «пятерки». Первым в ведомости шел Бесков, затем Дед, затем тренеры и персонал и, наконец, футболисты.
Бесков выставлял также оценки сразу после матча еще без учета ТТД. Их прямо в раздевалке записывал Новиков, и они учитывались по итогам года. Чем больше у тебя было хороших оценок, тем выше был средний балл. А чем выше средний балл, тем выше премиальные за чемпионство или призовые места. Иногда набегали вполне приличные суммы.
Когда заполняли листочки с составом, думали очень напряженно. Обычно писали тех, с кем удобнее или нравится играть. Друг ты или враг, значения не имело, потому что от выбора зависел результат и, как следствие, размер премиальных. Бесков эти листочки собирал и считал: сколько получается кандидатов на каждую позицию и сколько голосов они собрали. Он даже показывал: «Видишь, за тебя все проголосовали».
Если кто-то набирал мало голосов, рисковал в состав не попасть. Впрочем, Бесков мог и не принять результаты голосования, но выводы все равно делал. При плохом результате Бесков на виновных в поражении садился и не слезал. И каким бы другом я тебе ни был, в состав ты бы меня не включил, потому что Бесков потом мог снять стружку с обоих.
• • • • •
Матом он никогда не ругался, но мало кто мог выдержать его тяжелый взгляд. Я это испытал на себе, когда отношения между нами испортились. Бесков мог простить, но для этого надо было очень долго исправляться. И все равно осадок оставался, потому что до конца Бесков не прощал никого.
Он проявлял неприязнь, прежде всего, к тем, кто с ним не соглашался или начинал высказывать свою точку зрения. Если ты молчишь, признаешь свою вину и пашешь на тренировке, Бесков забывал. Он не терпел лишь инакомыслия и насмешек.
