Дэн сказал мне, что уже начались приготовления к съемкам «Вверх по вашим ногам навеки». Был нанят оператор, молодой мужчина по имени Стив Гебхардт, который имел технические навыки, чего не было у Джона и Йоко, но который не будет вмешиваться в режиссуру фильмов.
Рано утром, на следующий день я отправилась в большую танцевальную студию возле Линкольн Центра, где должны были проходить съемки. Там уже все было готово. В одном конце комнаты было установлено возвышение, которое отгораживалось от остальной части комнаты белым экраном. Перед возвышением был установлен подъемник, а на нем — камера. При нажатии на кнопку подъемник начинал поднимать камеру, и стоявшего на возвышении можно было медленно снимать, начиная со ступней и до верха бедер.
Стив Гебхардт сидел перед возвышением. С ним был его друг, молодой архитектор Дик Ворд, которого он посадил за кнопку подъемника. Другой его друг, Боб Фрайз, его партнер в одной кинокомпании, с минуту на минуту должен был приехать из Цинтиннати, чтобы вести запись на магнитофон, установленный рядом с возвышением. Йоко хотела записать на ленту имена всех снимающихся и их отзывы об этой съемке. Она собиралась сделать из этих записей коллаж звуковой дорожки к фильму.
Джон и Йоко, все такие же лохматые, беспрерывно курили. Похоже было, что они собирались усесться в кресла перед платформой и «дирижировать» съемкой. Вооруженный двумя новыми скоростными камерами, Джон решил также сделать съемки для собственного удовольствия, пока Дэн Ричтер будет ставить снимающихся на платформу и репетировать с ними, как им демонстрировать свои ноги.
Студия была оснащена телефонами. Я села и достала адресную книжку Джона и Йоко. Весь день я названивала их «друзьям», включая Энди Уорхола, Роберта Раушенберга, Джона Кейджа и Джаспера Джонса. Ответы в основном были дружелюбными, и некоторые говорили, что сейчас же приедут. Никто не спросил, как съемки ног могут помочь делу мира.
Тем временем, Пол стоял в дверях с пачкой расписок. Адвокаты наказали Джону и Йоко, чтобы они с каждого, кто будет сниматься, взяли расписку, что они согласны за плату в один доллар участвовать в фильме.
Когда участники прибывали, их провожали в гримерную, где они переодевались в купальные халаты. Затем их ставили на платформу. Дэн говорил: «снимите, пожалуйста, ваш халат, или просто приподнимите его, если вам так удобней.» Некоторые сбрасывали с себя одеяние и, не испытывая никакого стыда, стояли голые на глазах у Джона, Йоко и всех остальных. Я смотрела на них, поражаясь такой смелости.
Когда одна женщина подняла свой купальный халат, Йоко наклонилась вперед, изучающе глядя на ее ноги. «Поставьте ваши носки вместе», — сказала она. Женщина повиновалась. «Поднимите халат повыше.» Та подняла. «Можете поднять еще чуть выше?» Женщина выполнила указание. «Ваши бедра очень хороши», — объявила Йоко, взглянув на Джона, который стрекотал своей камерой.
Джон улыбнулся женщине. «У вас прелестные бедра, моя дорогая, — сказал он, но нам нужно снимать дальше.»
Снова и снова в своей роли режиссеров, особенно Йоко, а за ней и Джон, испытывая ее влияние, давали указания незнакомым им людям, как им выставлять напоказ свои ноги. Похоже, Йоко испытывала удовольствие, заставляя людей делать то, что она хотела.
Когда участники проходили мимо Джона, он снимал их. Они кивали ему головой, и он кивал им в ответ. Похоже, ему все это очень нравилось. Порой кое — кто останавливался возле него, чтобы переброситься парой фраз или попросить автограф. Когда Джон разговаривал с людьми, его ответы всегда были интересными и остроумными, часто усыпанными упоминаниями названий песен, телевизионных передач, имен политических деятелей и цитат из литературных шедевров. Люди ожидали увидеть в нем Джона из «Вечера трудного дня», и он оправдывал их надежды. Надо ли говорить, что все были в восторге от общения с таким веселым и интересным человеком. Помню, я была удивлена, что нет никакой охраны. Я считала, что такие знаменитости, как Джон, не могут так свободно общаться с публикой, однако Ленноны сказали, что они не хотят по — другому.
Время от времени Пол Мозьян подходил к Джону, чтобы поставить его в известность о расходах, как того просил Джон. Тот просто принимал к сведению и никогда не предъявлял никаких возражений. После обеда, когда я снова звонила по телефону, ко мне подошла Йоко. Она встала возле меня, глядя мне в лицо сверху вниз. Я улыбнулась ей, но она, зная, что я смотрю на нее, не обращала на это внимания и молчала. Наконец, она пробормотала почти что про себя: «Знаешь, я была знаменитой еще до встречи с Джоном», — и ушла. Было похоже, как будто Йоко хотела, чтобы я подслушала ее мысли, изображая, что не видит, что я рядом. Было очень странно. Этот день был вообще наполнен странностями. К концу его я наговорилась со многими знаменитостями и насмотрелась на немыслимое количество голых ног. То, что другим могло показаться сумасшествием — вся эта суета и бесшабашность — меня только веселило. Я не могла дождаться понедельника, чтобы возобновить работу.
После выходных лента с фильмом «Вверх по вашим ногам навеки» была проявлена и отправлена на редактирование. Меж тем мы нашли место для съемок «Мухи» — чердак верхнего этажа старого здания на Броуэри. Йоко всю дорогу твердила нам, что собирается режиссировать «Муху» сама, без Джона, и требовала, чтобы каждая деталь была «в совершенстве». Однако она не могла четко сформулировать, что она понимала под совершенством. Так что все делалось на пробу: «Ты должен угадать, что имела в виду Йоко, затем сделать это, а потом выяснить, правильно ли сделал. Ей было трудно объяснить, чего она хочет, поэтому создать обстановку, которая удовлетворила бы ее понимание совершенства было поручено Дэну Ричтеру и Стиву Гебхардту. Ричтер достаточно хорошо знал Йоко, чтобы правильно угадать, что ей нужно. Они со Стивом выкрасили угол чердака в белый цвет, купили восточный ковер и устлали им пол, нашли красивую кровать, в которой будет лежать актриса, по которой будет ползать муха. Затем нужно было найти саму актрису, и были заданы тесты, чтобы найти женщину, которая сможет изящно лежать сколько угодно часов. Актрисы снимали свою одежду, взбирались на кровать, и их испытывали на то, как долго они могут лежать без движения. Позднее я узнала, что называлось даже мое имя, но меня сразу же забраковали. «Она слишком невинна, — сказала Йоко. — Ее нужно поберечь.» В конце концов Йоко выбрала женщину с длинными ногтями, которая произвела впечатление пребывания в полном параличе.
Когда в понедельник вечером я пришла туда, та женщина ужа лежала на кровати. Были установлены две камеры, каждая со специальной линзой, дающей возможность поместить во весь экран увеличенную до огромных размеров часть ее тела. Одна пора на лице могла быть увеличена так, что казалась гигантской расщелиной. Джон, Йоко, Дэн и съемочная группа толклись вокруг нее.
