Глава седьмая
Радости материнства
О том, в чем разница между природой и прокурором, о том, когда грудь бывает похожа на водопроводный кран и об испражнениях младенцев
Многие российские мужчины знают о существовании роддомов, но не многие имели возможность прогуляться по коридорам святыя святых колыбели российского общества. Лично на меня эта колыбель произвела впечатление колонии мягкого режима, в которую люди попадают не по прокурорской воле, а по воле природы. Больничный паек, палаты на несколько человек, от камер их, видимо, отличает только присутствие телевизора, да и то, говорят, что некоторые новорусские олигархические заключенные его имеют. Ужасные халаты родильниц и сокамерницы всех возрастов не вызывают эстетической эйфории. Да плюс еще истории о страшных родах и о физических уродствах младенцев не добавляют энтузиазма. Помню, моей основной заботой на следующий день после родов был страх за то, что младенцев могут перепутать. Я даже тайком пробралась в комнату, куда матерям вход строго воспрещен и где в крошечных кроватках с очень высокими ножками лежало штук пятьдесят младенцев, народившихся за последние часы. Не удержавшись, я спросила пробегающую мимо молоденькую медсестру, как много рождается детей с аномалиями в связи с ухудщающейся экологией и гинекологией. Она ответила, что на пятьдесят детей ваш, да и еще один, вон тот, в дальнем левом углу, абсолютно здоровы, хоть сейчас выписывай, если мать сама готова к выписке. Я удовлетворенно вернулась в палату, мысленно благодаря маменьку с папенькой за мой научномедицинский образ жизни.
Самое незабываемое, запечатленное в мозге каждой женщиной, впервые ставшей матерью, — это картинка первых секунд жизни ребенка. И хоть своего я сочла слишком голубоватым по оттенку вместо ожидаемого розового (как будто бы природа торопилась мне дать понять, что это мальчик), все равно это первое визуальное знакомство с тем, кто впоследствии станет смыслом моей жизни, навеки запомнилось бедной, настрадавшейся роженице. Такое же по силе эмоций впечатление создается, когда ребенка приносят матери для первого прикладывания к груди. Еще не умеющий смотреть своими темноголубыми глазенками, почти антрацитовыми, этот вытягивающий губешки в поисках груди комочек умилил меня до слез и навсегда поселил во мне тяжелое чувство ответственности за другую жизнь.
Дома, окруженная родственниками и растерянным и взволнованным мужем, я и сама запаниковала — как с этим обращаться. Крошечное создание, скорее похожее на лягушонка с тощенькими ножками и ручками, длинными пальчиками и не пропорционально большой головой, все время спало. Изредка просыпаясь для кормления. Грудь раздуло, и из нее постоянно капало, как из прохудившегося водопроводного крана. Я еще не знала тогда, что стану героиней, честно прокормившей грудью свое чадо до года, когда оно, чадо, уже ходило ножками и даже иногда кусалось во время кормления.
Неожиданным стало и то, что единственным желанием молодой матери, в первые месяцы жизни ребенка, было жгучее желание выспаться. Не посмотреть телевизор, не сходить на дискотеку, не полакомиться чемнибудь вкусненьким, а именно выспаться. Когда тебя будит ребенок и ты не знаешь, день сейчас или ночь, как сомнамбула подходишь к кроватке, прикладываешь ненасытное существо к груди и засыпаешь вместе с ним. Только для того чтобы испытать это состояние, ну и, может быть, еще и сам плотераздирающий процесс родов, мне бы хотелось, чтобы каждый мужчина в своей жизни мог перевоплотиться хотя бы на несколько месяцев в женщину. Но не наоборот, потому что их необходимости идти в армию или бриться каждый день всетаки не позавидуешь.
Ну, и самое веселое началось потом. Главное, было не забывать вовремя веселиться. Оказалось, что выделительная функция грудного ребенка срабатывает в среднем 25 раз за сутки. А памперсы в Сибири были достоянием лишь богачей. Точнее, их отпрысков. Вот и приходилось стирать каждый день по 25 ползунков, 25 пеленок и 25 подгузников, не считая нескольких распашонок. Этому веселому занятию предавался и мой молодой муж в промежутках от основной деятельности. А работал он тогда уже крупным боссом в фирме по импорту продуктов питания. Кстати, помню, как при первом появлении «сникерсов» в моей жизни я съела их сразу десять штук, что было своеобразным рекордом и одновременно надругательством над привитыми маменькой и Полем Брэггом с Гербертом Шелтоном основами правильного питания.
О том, почему опасно не гладить белье, о том, как пытали фашисты, и об особенностях путешествий с младенцами
Первый семейный кризис случился у нас, когда ребенку исполнился один месяц. Это сейчас некоторые отмечают свои дни рождения лишь по круглым десятилетним датам. А в первые дни жизни ребенка каждый день — эпоха, а месяц — настоящий юбилей. В этот день я решила сбежать с ребенком. Началось все накануне. Поздно пришедший с работы молодой муж заметил гору невыглаженного белья и только что заснувших мать и ребенка, которые, в веренице плачей и кормлений первых дней, потеряли счет времени. Уж не знаю, что на него нашло, может быть, он просто был голоден, но он сдернул с меня одеяло и громко потребовал погладить белье. Я и в лучшието времена, наученная мамой лучшей подруги, многодетным научным сотрудником, белье складывать в стопки с грузом сверху, чтобы само разглаживалось, не утруждала себя ненужной деятельностью. А уж теперь, при чуть ли не ежечасном кормлении младенца, и вообще валилась с ног от усталости и недосыпа. Поэтому я лишь пробормотала: «Завтра сделаю…» — и снова провалилась в забытье. Но ненадолго, потому что деспот включил свет и снова сорвал одеяло, требуя беспрекословного подчинения. У его мамы, видите ли, белье всегда было выглаженным, поэтому он, видимо, хотел такого же счастливого детства для своего сына. Его пальцы нервно сжались в кулак. Очевидно, чтото в этой операции у него не получалось, так как он несколько раз повторил ее. Я окончательно проснулась и сначала рассердилась. Я бы немного разрядилась, высказав вслух несколько замечаний, которых могла бы поднабраться в солдатских казармах, доведись мне там побывать. Вместо этого не к месту вспомнила, что пытка сном у фашистов была самым изощренным развлечением. Мне стало последовательно жалко сначала ребенка, которого разбушевавшийся домостроевец мог разбудить, а потом и себя саму. Все это было так не похоже на счастье. Прибежала на шум разбуженная свекровь, демонстрируя признаки солидарности со своим чадом. Я поймала себя на мысли о том, что охотно опрокинула бы ее на пол и станцевала на ней какуюнибудь самбу. В этот момент, видимо от перепроизводства жидкости в кормящем организме, слезы изо всех сил брызнули у меня из глаз, не рискуя размазать косметику — ее не было на лице молодой переутомившейся мамы уже несколько недель. И я бросилась в ванную комнату, ставшую мне единственным убежищем на время семейных скандалов, и разревелась.
