Несколько минут я вертела в руках это приспособление. Опыт прошлого показал, что, хотя аппарат и не был совершенен, он все же значительно усиливал голоса тех, кто находился в соседней комнате.
Я ободряюще улыбнулась Таммам, видя, как она напугана. Моя невестка сидела не шевелясь, зажав рот руками.
Нечаянно я включила звук на максимум, так что когда в соседней комнате Карим, Асад и Ахмед стали громко приветствовать Али, я отпрыгнула в сторону и прижалась к стене.
Таммам тихо вскрикнула.
Придя немного в себя, я сделала Таммам знак молчать.
К счастью, приветствия, которыми обменивались мужчины, были такими бурными, что они ничего не услышали.
Я улыбалась, поскольку всегда испытывала удовольствие от подслушивания тайн.
Сначала мужчины долго в полном молчании заваривали себе по вкусу чай. Когда же они заговорили, то сначала убедились, что здоровье каждого вполне сносное. Потом очень долго обсуждали ухудшающееся здоровье короля. И для меня дядя Фахд безоговорочно является главой нашей семьи, поэтому все страшно боятся того дня, когда его правление закончится.
Я уже начала нервничать, когда наконец Ахмед коснулся темы, ради которой они собрались.
— Али, до нас дошли новости, что Мунира выходит замуж.
Наступила непродолжительная пауза. Затем Али позвал слугу, чтобы тот принес свежее печенье к чаю.
Насколько я понимала, мой брат тянул время, чтобы обдумать ответ на этот неожиданный вопрос. Хотя верно и то, что мой брат не знает меры в еде. К моему большому сожалению, за этот год он еще больше раздался вширь.
Подслушивающее устройство работало так хорошо, что вскоре я услышала, как Али зачмокал своими толстыми губами, поглощая одно за другим медовое печенье. Остальные мужчины не издавали ни звука.
Удовлетворив свой аппетит, Али готов был ответить на вопрос Ахмеда.
— Да, Ахмед, это правда. Мунире уже пора замуж, и я нашел ей хорошую партию. — Он помолчал и затем добавил: — Я уверен, Таммам известила моих сестер о дне свадьбы.
Карим откашлялся и заговорил, осторожно подбирая слова:
— Али, ты должен считать нас своими братьями. И, как братья, мы пришли в твой дом, чтобы поддержать тебя в любом начинании, каким бы оно ни было.
— Это правда, — тут же поддержал его Асад.
Продолжая свою дипломатичную речь, Карим сказал:
— Али, повороты человеческой судьбы бывают такими удивительными. Меня волнует, достаточно ли хорошо ты проник в глубины характера Муниры и учел возраст того человека, за которого ты ее выдаешь замуж.
Ахмед напрямую спросил:
— Ведь Мунира, кажется, младше детей Хади?
Повисла пауза.
Асад торопливо высказал предположение:
— Если Мунире пора выходить замуж, нельзя ли найти другого кандидата, более подходящего ей по возрасту, который в связи с этим придется ей больше по душе.
Бесспорно, Али не слишком нравилось такое неожиданное вмешательство в его семейные дела. Однако он, вероятно, понял, что попал в ловушку, так как неожиданно пошел на уступку:
— Я позволю Мунире самой решать.
Я зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть от волнения. Как только я взяла себя в руки, сразу подала знак Таммам и, воздев руки к небу, показала ей, что молюсь, воздавая хвалу Аллаху.
Мой жест явно озадачил Таммам. Она, по-видимому, решила, что я хочу этим сказать, что настало время для полуденной молитвы, поскольку она, посмотрев на часы, отрицательно покачала головой.
Я тихо и членораздельно прошептала ей одними губами:
— Али обещал позволить Мунире самой принять решение.
Таммам слегка улыбнулась.
Впервые в жизни во мне шевельнулось что-то похожее на сочувствие по отношению к Али. Таммам была таким безликим созданием! Будь я матерью Муниры, я бы с трудом сдерживала ликование, услышав такое. С другой стороны, откуда взяться эмоциям, если они подавлялись в течение долгих лет ее угнетения.
— Сейчас я позову Муниру, — решительно заявил Али.
Я услышала его шаркающие шаги, затем открылась и закрылась дверь.
В отсутствие Али мужчины заговорили о своем недавнем отдыхе в Египте. Я была несколько разочарована их поведением, так как надеялась услышать какие-нибудь семейные секреты, каких не знала, однако не такие, которые я не смогла бы потом кому-нибудь поведать.
Вскоре я поняла, что вернулся Али. Его трубный голос звучал весьма самоуверенно:
— Мунира, твои дяди очень любят тебя. Они, несмотря на свою занятость, нашли время, чтобы приехать и лично поздравить тебя с грядущей свадьбой.
Карим, Асад и Ахмед пробормотали что-то неразборчивое, но Мунира не издала ни звука.
Зная об ужасе, который Мунира испытывала перед мужчинами, я понимала, что бедная девочка совсем потеряла дар речи, оказавшись в центре их внимания.
Али продолжал:
— Мунира, дитя мое, господин Хади попросил твоей руки. Ты прекрасно знаешь, что он старый друг нашей семьи и что он способен хорошо обеспечить тебя и твоих будущих детей. Я испросил у Всемогущего Бога благословения на твой брак с Хади. Теперь слово за тобой. Ты согласна?
Я ждала, что же скажет Мунира. Ждала и ждала.
— Мунира?
Тишина.
— Господь велик! Молчание Муниры означает согласие! — весело сказал Али и от души рассмеялся. — Теперь иди к себе, дитя, и знай, что твоя благочестивая скромность в данном вопросе очень порадовала твоего отца.
Я почувствовала, как немеет мое лицо, а потом и все мое тело. Я поняла, какой хитроумный трюк придумал мой брат, чтобы заткнуть рты своим родственникам. Он практически дословно повторил вопрос, который Пророк Мухаммед задал своей дочери, Фатиме, когда решил выдать ее замуж за ее двоюродного брата, халифа Али. Каждый правоверный мусульманин знает, что молчание Фатимы Пророк расценил как благопристойную скромность и согласие.
Хлопнула дверь.
В подобной ситуации ни моему мужу, ни шуринам нечего было больше сказать. В ином случае все выглядело бы так, будто они выступают против самого Пророка.
Али рассыпался в благодарностях:
— Ваше внимание к моей семье наполнило мое сердце радостью. Я так счастлив. Приходите в любое время.
Мужчины вышли из кабинета, дверь снова хлопнула. Я слышала, как мой брат самодовольно засмеялся.
Со стоном я прислонилась к стене. Что же произошло? Может быть, он запугал Муниру, пока вел ее в кабинет? Или затравленная Мунира уже не способна была вымолвить ни слова.
Слезы лились у меня по щекам. Я посмотрела на Таммам и покачала головой. Все было напрасно!
Таммам, которой не ведомо было, что такое надежда, не выказала ни удивления, ни огорчения. Она поднялась с дивана, подошла ко мне и встала рядом. Я плакала, а она утешала меня.
