Здесь же я вступил в комсомол. По рекомендации молодежной организации был назначен на работу в профсоюзную организацию «Земля и лес». В мою обязанность входило обслуживание батраков по найму у зажиточных крестьян. Территориально район обслуживания был довольно большой, до некоторых точек приходилось добираться около двух дней на лошади.
В ведении моей компетенции было около двухсот крестьянских хозяйств, разбросанных от районного центра на расстоянии до 120 верст. Работа усложнялась тем, что нужно было найти хозяйства, где работали батраки и батрачки. Зажиточные крестьяне скрывали от советской власти, что они пользуются наемным трудом. Отыскав этих батраков и батрачек, мне надо было с ними и с их хозяевами заключить договор об условиях труда, зарплате, днях отдыха и разрешении на посещения молитвенных домов. Все это было непросто и опасно из-за бандитизма в этом районе.
В первые годы советской власти к религиозному культу относились положительно, хотя и велась антирелигиозная пропаганда, но это делалось в довольно деликатной форме. Члены партии и комсомольцы отрицательно относились к религии и по мере своих знаний и умений проводили антирелигиозную работу. В первые годы советской власти жить было интересно: все было новое и все было направлено на улучшение жизни беднейших слоев населения. Чувствовалась забота о человеке, появилась гордость и осознание того, что жизнь улучшается.
Работа среди батрачества была нужной и интересной, но она не давала возможности совершенствовать профессию кузнеца.
В местечке Греск, где я жил и работал, было известно, что в Ленинграде есть учебное заведение под названием ЛИТ — Ленинградский институт труда, где можно освоить любую профессию, в том числе и кузнеца высокой квалификации.
Решено — сделано. Мне казалось, что это все просто, но когда я очутился в Петрограде и обратился в институт труда на предмет повышения квалификации кузнеца, меня не приняли, так как не было направления от ЦК комсомола Белоруссии. Все мои попытки и уговоры не дали результата, а чтобы поехать обратно в Белоруссию не было денег. Так я остался в северной столице, в довольно тяжелом положении. Устроиться на работу трудно, почти невозможно, много безработных искали любое занятие, любую работу, чтобы выжить и заработать хоть копейку.
Деньги тогда очень ценились, и за один рубль можно было прилично питаться день, даже пара копеек оставалась на следующие сутки. Пришлось встать на учет на бирже труда (это было в 1925 году), без которой нигде нельзя было получить работу. Быть безработным без денег и жилья — удовольствие небольшое. Каждый день нужно было отмечаться на бирже труда и спрашивать, требуются ли куда-нибудь рабочие. Это продолжалось около пяти месяцев. Правда, за этот срок я получил направление на временную работу по благоустройству города. Платили немного, но жить можно было. Мне еще повезло, что я нашел знакомого, который находился в родственных отношениях с семьей адмирала Тулякова (брат моего знакомого был женат на дочери адмирала и был вторым секретарем райкома партии на Васильевском острове). Имея такое знакомство, казалось бы, можно получить любую работу. В то время компартия, хотя и имела большое влияние и авторитет, категорически отвергала всякий «блат», который позже, к сожалению, проник во все органы партии и советской власти.
Однажды я получил направление от биржи труда на работу в качестве подметальщика территории Балтийского судостроительного завода. Я охотно принял это предложение. К этому времени я совсем обносился, был больше похож на нищего, чем на пристойного молодого человека.
Мадам Тулякова, приютившая меня на три недели в своей квартире, помогла мне снять у ее знакомой Булычевой девятиметровую комнату с таким условием, что с первой зарплаты я рассчитаюсь с хозяйкой. Эта комната находилась на Косой линии, напротив Балтийского завода.
На завод с направлением биржи труда я пошел в дамских ботинках хозяйки. Подметальщиком я работал несколько недель, потом решил зайти в один из цехов завода — в котельную мастерскую, в которой работало около трехсот рабочих. В этом цехе стоял такой оглушительный грохот от отбойных молотков, что разговаривать было невозможно. Недаром всех рабочих котельного цеха называли «глухарями». Основной костяк рабочих цеха был связан со своими семьями в деревне, которые занимались сельским хозяйством. Мужья заработками поддерживали свои семьи в деревне, где у них была земля, скот и остальное, что свойственно крестьянскому хозяйству. Заработки были хорошие, в магазинах было полно продуктов, а также промышленных товаров.
Когда я обратился к начальнику цеха с просьбой о переводе меня с улицы в кузнечный цех, он сказал, что сразу в кузницу меня не поставит, а вначале надо немного поработать в котельном цехе, потом будет видно. Сколько во мне было радости от такого решения — не поддается описанию. Наконец-то мои мучения кончатся, и я буду трудиться наравне с другими рабочими завода. Тогда-то я лучше узнал начальника цеха, этого сурового человека, которого все боялись. Он не терпел лодырей, бракоделов, помогал молодым рабочим в освоении профессии, а как мастер прекрасно знал свое дело.
В то время у причала Балтийского завода стояли два крейсера — «Марат» и «Парижская коммуна», предназначенные для капитального ремонта. В котельном цехе находились двенадцать трехцилиндровых котлов, каждый из которых был высотой в два с половиной — три метра. Мне нужно было втиснуться внутрь коллектора через узкое отверстие и заостренным молотком отбивать ржавчину со стен котла. Работа несложная, но физически трудная. Внутри коллектора трудно было повернуться из-за узости отверстия. Кроме того, находясь в коллекторе, приходилось дышать пылью ржавчины. Выбираясь из коллектора, я выплевывал ржавчину, меня душил кашель. Сейчас, вспоминая это время, думаю, что начальник цеха поручил мне эту работу потому, что другие рабочие не смогли бы влезть в этот коллектор. Большинство из них были хорошо сложены, и никто не смог бы влезть внутрь, кроме меня. Я был тонкого телосложения, и пять месяцев безработицы сделали мою фигуру еще более изящной. Поэтому, полагаю, начальник цеха с удовольствием принял меня, имея в виду именно эту работу.
У человека колоссальный запас терпения и выдержки, но на это нужно себя настроить, что другого выхода нет, и только так надо себя убедить.
Потом я был на других подручных работах — клепальщиком, подручным и, наконец, мечта моя сбылась, попал в кузнечный цех.
Конечно, кузнец завода ничего общего не имеет с деревенским кузнецом. Пришлось осваивать новую профессию. Работал я довольно хорошо, был передовым, а потом и бригадиром молодых кузнецов. Часто получал премии за качественную продукцию. Я был счастлив, что оказался на таком известном гиганте страны, как Балтийский судостроительный завод. Рабочие цеха меня уважали, и там я почувствовал, что чего-то стою.
