в обычные хлопчатобумажные фиолетового цвета костюмы для физкультуры. На головах у нас были сплетенные из голубой проволоки ободки с ушами, как у чебурашки и глазами, как бы на выкат на проволоке. У меня были распущены длинные волосы, волнистые от расплетенных косиц. Мы вышли смешной походкой, чуть – чуть сутулясь и выставив, согнутые руки, на уровне груди. Все хохотали! Мы невозмутимо вытащили из пришитого на колене кармана напудренные большие белые салфетки, взмахнули ими, – облако пудры у каждого! Уселись на эти салфетки в позу лотоса и как-то приветствовали всех. Потом помню, во время какого-то конкурса я зелёным фломастером нарисовала нашу планету с двумя солнцами, с двумя горами, с цветами у которых были лица. Что – то там вещала и была удивлена, что меня все очень внимательно слушают, а потом зааплодировали!
Назавтра на улице ко мне приставал мальчишка из старшего класса и называл: Марсианка, марсианка! Я улыбалась, шарахалась от него, типа – дурак какой. Но была польщена.
Затем мне запомнился новогодний карнавал, организованный Людмилой. Все были в костюмах. У дверей стояли стражники, все в серебряной фольге. Они проверяли входные красивые билеты и пропускали только в костюмах. Я была цыганкой. В костюме, взятом мамой напрокат. У меня были распущены волосы и подколоны пластмассовой заколкой с тремя красными пластмассовыми розами. (Мама любила всякие брошки, которые цепляла мне на волосы, типа янтарного майского жука, пластмассовых ромашек; Кулоны в виде часиков-будильников, прозрачной сиреневой капли с вмонтированной внутрь белой пальмой…)
В детском саду и младших классах я была всегда Снежинкой.
Кстати! Когда я училась в 10 классе, моя младшая сестрёнка Инна училась в 1! И я ей, на новогодний утренник состряпала костюм « Ночка»! У моей подруги Ольги, когда – то, во 2 классе был такой костюм. Я взяла марлю, расстелила на полу и нарисовала примерно контур платья. Может, даже и Инну положила сверху, для понятия размера. Как Остап Бендер в фильме «12 стульев» рисовал Сеятеля на теплоходе. Затем покрасила это платье из марли в кастрюле на плите в фиолетовый цвет. После высыхания клеем нарисовала крупные звезды и засыпала их «Снежком»! Раньше продавались такие пакетики с толченым стеклом или, не знаю чем, но было похоже на сверкающий сахар и называлось «Снежок». На голову сделала из ватмана ободок с огромным месяцем, тоже засыпанным снежком. Инна была в восторге!
Еще мы, типа Тимуровцев, ходили к каким – то старикам домой. Я лично, ходила один раз. Чем мы там помогли, не помню. Помню, что пили чай.
Вот об этом мне приятно вспомнить!
Когда были встречи с одноклассниками в школе, я была рада всех видеть, но никакой тоски по школе не испытывала.
Эх, дороги!
Это я вспомнила случай из учёбы в торговом училище.
Раньше любили проводить конкурсы политической песни. И в школе мы классами разучивали такие песни и потом, «огалочивали» их перед комиссией.
И вот, сегодня после уроков нужно спеть хором всей группой, какую – то песню. Ирина, с которой мы потом вместе работали в ЦУМе в секции «Обувь» была у нас старостой группы. Надо сказать, 1 сентября наша куратор сразу спросила, кого выберем старостой. Все молчат. Никто ещё и не знаком друг с другом. Ира сказала: давайте я буду! Да и ради Бога!
И вот она раздала нам тексты песни «Эх, дороги!» Все шумят, ничего никому не надо. Не помню даже, репетировали мы или нет. Вошли своей группой в актовый зал. Перед нами стол, состоящий из несколько сдвинутых столов и накрытый красной скатертью. Сидит комиссия из 6-7 человек во главе с директором училища. Мы сказали аккомпаниатору, что будем петь. Он взмахнул головой, и мы начали петь: «Эх, дороги! Пыль да туман…» Мы, близстоящие к инструменту и увидевшие взмах головой! А другие не увидели! И вздохнули: «Эх, дороги», когда мы уже пели – про туман! Но самое нелепое, что нашлись третьи, которые выдохнули про дороги, когда вторые уже пели про туман…
И тут мы бросили петь и заржали, как кони! Мы ржали минут 5. На нас шикнули члены комиссии. И мы затихли и собрались уже начать снова. Но тут одна смешная полненькая девочка очень смешно чихнула. Она всегда так чихала, и мы всегда смеялись над ней. Она очень тихо, как – бы говорила: «Псссь!» Но тут, в такой напряжённой обстановке, так не вовремя… Мы от хохота только что на пол не повалились! Я лично, стояла, согнувшись на 90 градусов, и икала от смеха, как небезызвестная в то время, Авдотья Никитична. На нас орали, а мы не могли угомониться! Пока директор со всей силы не ударил ладонью по столу, не рявкнул на нас, мы не заткнулись. И, с перепугу, очень хорошо спели: «Эх, дороги! Пыль да туман…Холода, тревоги, да степной бурьян!»
Некрасивые подружки.
В продолжение к учёбе в торговом училище.
В параллельной группе учились две девчонки, которые сдружились между собой и были очень некрасивые, но кампанейские, без комплексов и так далее. Одна обычная не худая, с крупными чертами лица, другая очень худая, высокая, с крупным носом и негритянской причёской – очень мелкая химическая завивка на очень короткие волосы. Одевалась она стильно.
На одном из конкурсов, посвящённому празднику 8 марта, они вдвоём, плюс ещё одна девчонка, разрисовались, разоделись, как матрёшки. Уселись на три стула, как на скамейку и, изображая игру на балалайках, пели под включенную фонограмму:
«Говорила мама мне про любовь обманную, да напрасно тратила слова. Затыкала уши я, я её не слушала. Ах, мама, мама, как же ты была права!»
А затем припев, с какими – то клоунскими подскоками, вывертами головы:
« Ах, Мамочка! На саночках каталась я не с тем! Ах, зачем я в полюшке повстречала Колюшку? Ах, Мамочка, зачем?»
Все зрители хохотали до изнеможения!
Другой эпизод. Я была дежурной на 3 этаже в этот день. Были у нас такие дежурства. Прозвенел звонок на урок. Коридоры опустели. Я сижу за небольшим столом. Слышу – гром гремит, земля трясётся! Что такое!? Перила у лестничных маршей ходуном ходят. Побежала смотреть! А это несётся высокая подружка, галопом, через три ступеньки перепрыгивает. И, в одной руке у неё 3 или даже 4 шоколадных бисквитных пирожных. В буфете очередь, видимо, за ними отстояла. И у самых дверей аудитории, вдруг завалилась на бок! Она на шпильках ещё была! Все пирожные – в кашу! Она хохотнула и вошла в
