вторая находилась в спальне Лоренцо. Когда он умер, Братство волхвов с большой помпой организовало его похороны.
Большая семья
Семья Веспуччи во время детства и юности Америго находилась под патронажем Лоренцо Великолепного. Связи с Медичи имели жизненно важное значение, ибо хотя Флоренция представляет собой клубок улиц, жестко сцепленных друг с другом, в 15-м веке спутанную топографию формировали снедаемые духом соперничества кварталы, в которых хозяйничали семьи, борющиеся между собой за власть в республике. И в наши дни, если отправиться побродить по городу, всё еще можно увидеть символы верности, высеченные на углах улиц и на фасадах палаццо.
Клан Веспуччи представлял собой типичную большую итальянскую семью, состоявшую из разных кластеров кузенов, дядьев, а также младших сыновей. Последние становились иждивенцами – одними из многих, – или отправлялись на поиски шансов во внешнем мире. Во Флоренции семья проживала в квартале Санта Мария Новелла, который когда-то обустраивала и где доминировала династия Ручеллаи, чье влияние ко времени Америго уже почти исчезло. Дома Веспуччи концентрировались вдоль одной из улиц в приходе Огниссанти – в скромном районе Флоренции на периферии центральной части города. Поначалу в этом районе жил рабочий люд, занятый обработкой шерсти, – в этом занятии не было ничего недостойного, ибо шерстяная отрасль была одной из важнейших составляющих процветания города. Веспуччи, вероятно, начинали именно с торговли шерстью, когда они в 13-м веке прибыли во Флоренцию из расположенной всего в трех-четырех милях от города деревни Перетола. Они всё еще проявляли (или делали вид) некоторый интерес к пошиву одежды, хотя их основным бизнесом являлся шелк.
Хотя некоторые ветви клана процветали, семья Америго представляла собой классическую «бедную родственницу», зависевшую от патронажа и займов со стороны более богатых сородичей. Налоговая декларация, подготовленная дедом (и тезкой) Америго в 1451 году, показывает упадок дома, в лучшем случае – финансовый застой. Они продали часть собственности или отдали ее в качестве приданого с момента последней оценки. В документе указаны дом в Огниссанти и маленький дом в деревне Перетола, который занимал старший брат Америго Джованни вместе со своей семьей, «проживавшей там по причине бедности». Дом был частью приданого жены Джованни, поэтому стал собственностью Америго, вероятно, из-за задолженности Джованни. Другой брат Никколо жил в той же деревне. В дополнение к этому Америго-старший купил виноградник у монастыря Перетолы, который давал десять бочек вина в год [31].
Год подачи этой декларации был важным в истории семьи, поскольку именно тогда – вероятно, в результате патронажа Медичи – Веспуччи были отобраны в качестве одного из кланов, из которого выдвигался кандидат на коммунальный пост гонфалоньера (gonfaloniere), или хранителя стандартов. Медичи контролировали совет, отбиравший семьи в эту группу. Это не являлось путем к власти, ибо не подразумевало должностных гарантий, да и в любом случае роль тех, кто удостаивался этой чести, была чисто номинальной; но это было публичное отличие, укреплявшее престиж и производившее впечатление на сограждан [32]. Двое членов клана Веспуччи получили должность гонфалоньера. Еще один прямо написал Лоренцо Великолепному, что очень хотел бы занять эту должность. «Вам известно, что я стремился стать гонфалоньером… Все выборщики – ваши приверженцы и благодаря вашему авторитету никто не пойдет против вашей воли» [33].
Клан Веспуччи имел контакты с двором. Симонетта Веспуччи, признанная красавица, стала объектом показного, возможно, аффектированного восхищения со стороны Джулиано де Медичи, любимого брата властелина. Быть знакомой с la bella Simonetta означало любить ее, и Флоренция объединилась в своем обожании. Она предположительно и изображена на знаменитом, но, к несчастью, анонимном портрете – одном из наиболее чарующих и чувственных портретов, оставшихся нам от флорентийского Ренессанса. На портрете – совершенный профиль девушки с обнаженной грудью и змеей, обернувшейся кольцом вокруг ее шеи и кусающей собственный хвост. Сочетание чувственности и таинственности действует неотразимо. Что хотел показать художник? Хрупкость красоты? Вечность любви? Картина предлагает больше, чем просто эротическое возбуждение; она заставляет задуматься о ее внутреннем символизме. Она возбуждает физическое влечение и интеллектуальную интригу. Кто может желать большего от женщины?
Неудивительно, что история Симонетты стала причиной появления большого количества романтической чепухи. Было в ней что-то, заставлявшее историков таращить глаза, а их прозу становиться вязко-сентиментальной. Расхожее мнение о том, что она была моделью Боттичелли для портретов всех его самых знаменитых красавиц, похоже, основано всего лишь на том соображении, что самая красивая девушка того времени должна была стать моделью для самого чувственного художника.
Джулиано де Медичи носил ее цвета, когда сражался на рыцарском турнире; и Анджело Полициано, один из любимых поэтов клана Медичи, в своих стихах, посвященных турниру («Стансы на турнир»), с кокетливой скромностью описал свои чувства к прекрасной девушке. Хотя тому и нет прямых доказательств, многое говорит за то, что она была любовницей Джулиано. Говорят, что когда она умерла молодой, он был безутешен. Ее муж и отчим отдали Джулиано в качестве подарка «все ее одеянья и портрет» [34]. Это нечто большее, чем простая вежливость. Но может ли это помочь в объяснении жизненного пути Америго? Лучше смотреть на связь между Симонеттой и Джулиано как еще на одно свидетельство переплетения судеб кланов Веспуччи и Медичи. Более важными, чем красота Симонетты – понятно, для продвижения интересов той ветви семьи, к которой принадлежал Америго – были ученые занятия Джорджио Антонио. Благодаря ему семья Веспуччи получила доступ к самому Великолепному. От чумы они спасались на его вилле в Муджелло.
Америго-старший, умерший в 1468 году, наказал церкви прихода Огниссанти выплачивать из наследства 12 динариев в год для чтения молитв за упокой души его и жены [35]. Здесь в начале 1470-х Веспуччи построили часовню и украсили ее картиной Доменико Гирландайо, еще не ставшего знаменитым. Деньги поступили от более процветающих членов клана, а не от семьи Америго. Предположение, что Гирландайо изобразил Америго среди членов семьи, представленных под плащом Мадонны, покоится на утверждении, которое хроникер флорентийских художников Джорджио Вазари сделал через три четверти века. К тому моменту слава Америго была достаточной, чтобы создать почву для такой идеи. Но объективных оснований у этой гипотезы не имеется; у нас нет, увы, ни прижизненных портретов Веспуччи (во всяком случае таких, в чьей аутентичности не приходилось бы сомневаться), ни даже точного описания того, как он выглядел.
Родители Америго жили в доме деда на момент его рождения. Но когда точно он появился на свет? «Америго Веспуччи родился…» Биографы привычно оканчивают такие фразы датой и местом. В случае с Америго местом безоговорочно является Флоренция, а вот с датой нет полной определенности. Два младенца с одним и
