Из своих тускло освещенных, пропахших ладаном кремлевских покоев и молелен царь Алексей правил величайшей страной мира. Широкие равнины, бесконечные дремучие леса, бескрайние пустыни и тундры простирались от Польши до Тихого океана. И на всем этом огромном пространстве ровную линию горизонта нарушали лишь невысокие горы и пологие холмы. Единственной природной преградой движению по этим равнинам были реки, которые издревле использовались как водные пути. В окрестностях Москвы берут начало четыре великие реки: Днепр, Дон и могучая Волга текут на юг, к Черному и Каспийскому морям, а Западная Двина – к Балтике.
По этим безбрежным просторам было рассеяно скудное население. Когда родился Петр, в конце царствования Алексея, в России насчитывалось около 8 миллионов жителей, примерно столько же, сколько в соседней Польше, хотя русские и занимали значительно большую территорию. Население России превосходило население Швеции, не превышавшее 2 миллионов, или Англии, где жило немногим больше 5 миллионов человек, но не достигало и половины численности жителей самого густонаселенного и мощного государства тогдашней Европы – Франции Людовика XIV, там насчитывалось 19 миллионов. Незначительная доля населения России жила тогда в старинных русских городах – Нижнем Новгороде, Москве, Новгороде, Пскове, Вологде, Архангельске, Ярославле, Ростове, Владимире, Суздале, Твери, Туле – и в присоединенных сравнительно недавно Киеве, Смоленске, Казани и Астрахани. Большинство же россиян обитало в деревнях, тяжелым трудом добывая хлеб насущный на пашне, в лесах и на реках.
Но при всей необъятности владений Алексея границы России были ненадежны и постоянно испытывали давление извне. На востоке во времена Ивана Грозного и его преемников Московия завоевала земли Среднего Поволжья и Казанского ханства, расширив пределы Российского государства до Астрахани и Каспийского моря. Русские перевалили за Урал и прибавили к царским владениям безбрежные, большей частью пустынные земли Сибири. Первопроходцы достигли северных берегов Тихого океана, и там, в неприютных и суровых местах, основали несколько поселений. Однако, столкнувшись с агрессивной Маньчжурской династией, правившей в Китае, Россия была вынуждена убрать свои передовые заставы с берегов Амура.
С запада и юга Россию окружали недруги, стремившиеся удержать этого гиганта запертым на суше и отрезанным от остального мира. Швеция, тогдашняя владычица Балтики, стояла на страже морского пути в Европу. К западу лежала католическая Польша, старинный враг православной России. Лишь недавно царь Алексей отвоевал у Польши Смоленск, а ведь этот русский город-крепость стоял всего лишь в 150 милях от Москвы. К концу царствования Алексей отнял у поляков главное сокровище – Киев, мать городов русских, колыбель российского христианства. Киев и благодатные края к востоку и западу от Днепра были землями казаков. Эти православные поселенцы происходили от бродяг, разбойников и беглых крестьян, покинувших когда-то Московию из-за невыносимо тяжкой жизни. Здесь они сбивались в стихийные конные отряды, а со временем стали оседать на земле, основывать хутора, деревни и городки по всей северной Украине. Постепенно линия казачьих поселений продвигалась на юг, но все еще отстояла от берегов Черного моря на триста – четыреста миль[9].
Эта полоса, знаменитые черноземные степи южной Украины, не была заселена. Здесь росли такие высокие травы, что, когда по ним ехал всадник, видны были только его голова и плечи. Во времена Алексея в степях охотились и пасли стада крымские татары. Эти принявшие ислам потомки кочевников Золотой Орды были подданными Османского султана. Они жили в селениях, рассеянных по склонам и отрогам гористого Крымского полуострова, а каждой весной перегоняли коней и скот пастись до осени на степных травах. Нередко крымские татары, вооруженные луками, стрелами и кривыми саблями, отправлялись в набеги на север, грабить русские и украинские деревни. Случалось, что они брали штурмом деревянный частокол, защищавший какой-нибудь городок, и угоняли в рабство всех его жителей. Эти непрерывные набеги, вследствие которых тысячи русских пленников ежегодно попадали на османские невольничьи рынки, сидели занозой в сердце московских правителей. Но они были бессильны что-либо изменить. Более того, татары дважды – в 1382 и в 1571 годах – разоряли и жгли Москву.
* * *
За мощными стенами Кремля, за синими и золотыми куполами и деревянными строениями Москвы лежали поля и леса – истинная и вечная Россия. Испокон веков все средства к существованию здесь добывались в густых, богатых, нехоженых лесах, безбрежных, как океан. Среди берез и елей, ягодников, мягких мхов и папоротников русский человек находил почти все необходимое для жизни. Лес давал ему бревна, чтобы строить дом, и дрова, чтобы его обогревать, мох, чтобы конопатить стены, и лыко – плести лапти, а кроме того, мех на одежду, воск для свечей, мясо, сладкий мед, дикие ягоды и грибы к столу. Почти круглый год лесные рощи звенели топорами. В ленивые летние дни мужчины, женщины и дети искали под деревьями грибы или, раздвигая высокие травы и цветы, собирали малину и черную и красную смородину[10].
Русские люди предпочитали селиться не поодиночке, в глубине лесов, а деревнями – где-нибудь на лесной вырубке, на берегу озера или неторопливой реки. Россия была страной таких вот деревушек: затерянные в конце пыльной дороги, среди лугов и выгонов несколько простых бревенчатых изб да церковь с куполом-луковицей, куда народ стекался, чтобы всем вместе помолиться Богу. В избе, как правило, была всего одна комната, а дымохода не было вовсе: дым от огня в печи выбивался наружу через все щели. Поэтому, конечно, все и вся внутри было черно от сажи, что и послужило причиной повсеместного распространения в России общественных бань[11]. В каждой, даже самой маленькой деревушке, стояла парная баня, где и мужчины и женщины могли отмыться дочиста, а потом выйти наружу, даже зимой, чтобы дать ветру остудить и высушить распаренные голые тела.
Одеваясь, русский крестьянин сначала расчесывал бороду и волосы, а затем облачался в рубаху из грубого полотна, спускавшуюся ниже пояса и перехваченную шнурком. Широкие штаны заправлялись в сапоги, если таковые имелись, а чаще в полотняные онучи, перевязанные веревочкой. «Волосы их подстрижены до ушей, а головы зимой и летом покрыты меховыми шапками, – писал западный путешественник. – У них до сих пор не принято брить бороды… Их обувь сплетена из лыка. Со дня своего крещения они носят на шее крест, а рядом висит кошелек, хотя обычно они подолгу носят мелкие деньги, если их не очень много, у себя во рту, так как, получив их в подарок или заработав, сразу кладут в рот и держат под языком».
