В 1611 году Ахмед Баба принял посланцев из Туа. Они были в ужасе от бесконечных караванов с «черным товаром», следовавших транзитом через их оазис, и обратились к нему за советом…
Можно ли заниматься работорговлей, не обрекая тем душу свою на мучения? Те, кто занимался этим, прекрасно знали, что в Судане много мусульман; не следует ли задуматься над тем, что среди тех несчастных, что ты отрываешь от своего очага, есть и братья по вере?
На эти вопросы Ахмед Баба ответил в своем труде «Лестница для тех, которые потеряли свои права и стали рабами»{9}.
Он утверждал, что суданца или просто африканца, «добровольно принявшего» ислам, нельзя продать в рабство: «Иная религия — вот то единственное, что позволяет обратить в рабство. Положение черных немусульман таково же, как и других: христиан, иудеев, прочих».
Торговые пути, связывавшие центральноафриканский регион с Северной Африкой и долиной реки НилНо не должен ли всякий чернокожий стать рабом — ведь он происходит из народа, на котором лежит «проклятие на род Ханаанов»?(Бытие, 9:20-27). Юрист отвечает на этот вопрос однозначно: негра-мусульманина нельзя сделать рабом: «Напротив, всякий неверный может быть продан в рабство, если он отказывается принять ислам: независимо от того, принадлежит ли он роду ханаанову, или нет. С этой точки зрения нет разницы между расами»{10}.
«Рабство,- уточняет Ахмед Баба,- вполне законно. Это священная война против неверных, но вестись она должна по определенным правилам. Начинать надо с того, что потребовать от язычников принять ислам. Если они отказываются — предложите заплатить выкуп, и тогда они смогут сохранить свою религию. Только два выхода дано неверному. Если же он отвергает их, позволительно сделать его рабом»{11}.
В 1680—1707 годах султан Багирми Абд эль-Кадер часто нападал на Лагон и другие немусульманские поселения на берегах реки Логоне{12}. Как раз на это время и приходится рождение Абрама Ганнибала. Вполне вероятно, что в один из подобных набегов сын Миарре Бруа, равно как и другие жители города, был взят в плен и продан в рабство. В этом не было ничего удивительного. Торговые пути из Центрального Судана проходили через северо-африканские города. Бенгази и Триполи в Ливии являли собой огромные невольничьи рынки{13}.
Жертвами становились по большей части дети от семи до шестнадцати лет. Их меняли на лошадей, огнестрельное оружие и белых рабов, которых везли из тех стран Европы, что были под властью Турции. «…С XV века в продолжение четырех столетий (по XVIII век включительно) Великая и Малая Русь и часть Польши[9] лишились от 3 до 5 миллионов жителей обоего пола, уведенных в турецкую неволю и проданных в рабство»,- пишет русский историк Керсновский. И далее: «Венецианские посланники XVI века говорят, что вся прислуга Константинополя у турок и у христиан состояла из этих русских рабов и рабынь»{14}.
И вот жертва этой торговли живым товаром, дитя из Логона, семилетний мальчик вырван из родной почвы и в 1703 году привезен в Стамбул.
В Стамбуле лето 1703 года было ознаменовано бурными политическими событиями: восстанием янычар и отречением султана Мустафы II в пользу своего брата Ахмеда III. Сразу же по восшествии на престол последний потребовал дань с тех европейских стран, что были под властью Османской империи.
Дань — тысяча детей-рабов, которые должны были использоваться как в качестве прислуги при дворе, так и для службы в армии. Детей привезли в Стамбул, обратили в ислам и отдали в обучение: одних — прислуживать при дворе, других — учиться военному делу. Из последних формировали отряды янычар.
В турецкой армии и при дворе в Стамбуле, среди солдат, прислуги и евнухов, негры и арабы-африканцы не были редкостью — они исчислялись тысячами. Особенно это стало заметно в первой четверти XVIII века в османской армии. В то время из общего числа солдат турецкой армии (534 100 человек) почти пятую часть (103 тысячи) составляли чернокожие и другие африканцы из Египта.
В XVI—XVIII веках африканские негры не только прислуживали во дворце. Они становились также чиновниками. Из Африки, в особенности из Эфиопии и района озера Чад, везли не только евнухов, но и детей, которые впоследствии занимали различные государственные посты{15}. Так, в 1587 году негр по имени Кизлар Агази стал командиром дворцовых алебардщиков. Это очень высокий административный пост. В подчинении командира дворцовых алебардщиков находились многие высокопоставленные чиновники, среди них даже казначей, В его руках была и религиозная власть: он был попечителем мечетей и других богоугодных заведений Мекки и Медины. Только он мог говорить с султаном в любое время дня и ночи{16}…
Вполне вероятно, что именно приход к власти нового султана спровоцировал всплеск работорговли не только в Европе, но и в Африке.
В Стамбуле детей отбирали согласно физическим данным и характеру. Лучших, а также детей из знатных семей отправляли во дворцы Галаты, Эдирне и Манисы как дворцовую прислугу. Были созданы школы, в которых этих детей учили читать, писать и чтить законы ислама. Самые способные продолжали обучение: они изучали Коран, арабскую, турецкую, персидскую литературу, арифметику, каллиграфию, музыку. Юных рабов обучали и владению оружием, метанию копья, искусству боя, верховой езде и т. д. Такое обучение длилось от двух до восьми лет{17}.
Вместе с другими детьми знатного происхождения сын логонского князя попал в сераль султана Ахмеда III. Он получил имя Ибрагим. Но недолго суждено ему жить в Стамбуле. Летом 1704 года, вместе с еще двумя негритятами, он будет тайно перекуплен купцом Саввой Лукичом Владиславичем-Рагузинским[10], который состоял тогда на службе России. Официально — для графа Толстого, русского посла в Стамбуле, и для главы посольского приказа Федора Головина. В письме графу Головину, отправленном из Стамбула 21 июля 1704 года, купец пишет: «Настоящее писание до вашего превосходительства дойдет с слугою моим Андреем Георгиевым, которого я посылаю купно с тремя молодыми арапами. Сие есть двух вашему превосходительству, а третьего послу вашему, которых я купил не без большого бедства… Дай Бог, чтоб они во здравии и в целости дошли. Я чаю, что они вам приятны будут, для того что они зело черны и хороши суть, они не турки, не обрезаны суть. Ваше превосходительство может содержать тех, которые вам полюбяца, а третий послу да оставится, для того он сам за всякого деньги заплатил»{18}.[11]
