Итак, Джимми Пейдж все продумал с самого начала, не так ли? Что касается музыки, возможно, так и было. Или, как он говорит сейчас, желаемую «структуру». Тем не менее, способ, которым он собрал группу вместе, был куда более случайным, куда более рискованным. Огромную роль сыграла удача. Фактически, сначала казалось, что Госпожа Удача работает против него, когда он осознал, что не может заинтересовать ни одного человека, которого он действительно хотел видеть в группе. Или, если они заинтересовывались, что-то другое стояло на пути. Например, взгляд в прошлое показывает нам, что вокалист и гитарист Терри Рид, один из первых, кому Джимми сделал предложение, по глупости отказался от шанса присоединиться к Led Zeppelin. Но тогда они еще не назывались Led Zeppelin — они все еще были просто The New Yardbirds, новое название, из-за которого группа звучала очень старо. Рид был молод, по праву считался мастером и, по иронии судьбы, обсуждал сольный контракт с Микки Мостом. Зачем ему было присоединяться к The New Yardbirds?
Еще только девятнадцатилетний и горячо упоминаемый в музыкальной прессе как «Самая многообещающая поп-звезда» Рид был развивающейся звездой с шестнадцати, когда Питер Джей из The Jaywalkers сделал его новым фронтменом. Потом появились Хендрикс и Cream, и, как любой другой, Терри хотел принять участие в представлении. К февралю 1968 года его приятель Грэм Нэш — который только что ушел из The Hollies, чтобы начать собственный проект в Америке вместе с двумя отличными новыми парнями Дэвидом Кросби и Стивеном Стилзом, — уговорил Микки подписать с ним контракт. Когда Джимми Пейдж пришел с предложением присоединиться к The New Yardbirds, Рид уже вовсю работал над песнями, которые должны были выйти на его альбоме Superlungs — немодное название, которое выдумал для него Микки. Как он мог отвернуться от всего этого, просто чтобы попробовать помочь снова спустить на воду пробитую лодку The Yardbirds?
Пейдж, который помнил Рида с шоу The Yardbirds в Альберт-холле двухлетней давности, когда в программе были Терри и The Jaywalkers, чувствовал себя опустошенным. Особенно когда Питер Грант сказал ему, что Терри не присоединится, из-за того что недавно подписал сольный контракт с Микки, который до сих пор сидел с Питером с одном офисе. Несмотря на возрастающее доверие к Джи, Джимми чувствовал, что ему наставили рога. «Их столы стояли рядом, понимаете?» — даже столько лет спустя угрюмо замечает он.
«Тем временем, — говорил Рид, — я давал концерт. Думаю, это было в Бакстоне, с Band of Joy. Я их и раньше видел и знал Роберта Планта и Джона Бонэма. Но в тот раз, наблюдая за ними, я подумал: „Вот оно!“ В моей голове все сложилось. Так что на следующий день я позвонил Джимми. Он сказал: „Как выглядит этот певец?“ Я ему: „В смысле — как он выглядит? Он похож на греческого бога, но какое это имеет значение? Я говорю о том, как он поет. А его ударник феноменален. Проверь сам!“»
То же самое было и с Эйнсли Данбаром, ветераном John Mayall’s Bluesbreakers и первого воплощения The Jeff Beck Group. Как Данбар говорит сейчас: «Мне предложили присоединиться к The New Yardbirds. Они уже говорили о том, чтобы поехать в Америку, — и это было соблазнительно для меня, ведь я там не бывал. Не сомневаюсь, если бы я присоединился к ним, то закончил бы в Led Zeppelin. Но The Yardbirds к тому времени были уже не новостью, и у меня была своя группа, Retaliation, только что подписавшая контракт на запись. Мне нравилась идея играть с Джимми, потому что он был похож на меня, очень вовлеченный в импровизацию, с чем совсем не мог справиться Джефф Бек — все, что он играл, всегда было отрепетировано вплоть до последней ноты. Но вступление в The Yardbirds в тот момент показалось бы шагом назад, а не вперед».
Джимми Пейдж пытался собрать собственную группу не в первый раз. Еще летом 1966 года он предварительно представлял свою группу с фронтменом The Small Faces Стивом Мариоттом в качестве вокалиста и второго гитариста или, возможно, с протеже The Spencer Davis Group Стивом Уинвудом в качестве вокалиста и клавишника вместе с «супер-хулиганской», как Пейдж сейчас ее называет, ритм-секцией, включающей Кита Муна из The Who на ударных и Джона Энтвисла на басу. Это было в мае 1966 года, когда на лондонской студии IBC он наблюдал за записью ‘Beck’s Bolero’ — гитарной интерпретации Джеффа Бека, вдохновленной «Болеро» Равеля, которая первоначально должна была стать его первым сольным синглом, и Джимми настаивал все годы, что это он сделал аранжировку, сыграл и выпустил ее: «Джефф играл, а я был где-то в аппаратной. И хотя он сказал, что написал ее, это я ее написал. Абсурд. Я сыграл все партии электрогитары и двенадцатиструнной гитары, но предполагалось, что это сольная запись для него. Отрывки со слайдами — его, а я просто играл основу». Джефф Бек упрямо категорически возражает: «Нет, не Джимми написал эту песню. Мы сидели как-то в его гостиной, крошечной тесной комнатке, и он, сидя на подлокотнике кресла, начал играть этот равелевский ритм. У него была двенадцатиструнная гитара, которая звучала очень полно, действительно богато и насыщенно. И я просто сыграл мелодию, пошел домой и разработал быструю часть».
В конечном счете, это едва ли имело значение. Микки Мост выпустил ее только на обороте ‘Hi Ho Silver Lining’. Но гитаристы по-прежнему продолжали спорить, кто и что сделал. Единственное, в чем они согласились позже, — это то, что состав ‘Beck’s Bolero’ мог быть «первоначальным» составом Led Zeppelin. В тот вечер на записи также присутствовали два музыканта, которых Пейдж знал по сессиям: молодой пианист по имени Ники Хопкинс и басист Джон Пол Джонс. Хопкинсу было двадцать два, и он был опытен не по годам, начав играть в Lord Sutch’s Savages еще школьником и затем продолжив с Cyril Davies’ All Stars, как и Джимми, — там они и познакомились, перед тем как Ники на полтора года попал в больницу с серьезным желудочным заболеванием. Теперь он постоянно работал на сессиях. Хорошие деньги, нет переездов, здоровая пища. Позже в тот же год The Kinks обессмертят его в композиции ‘Session Man’. Он был спокойным, талантливым и робким, редко разговаривал с кем-либо, просто играл свою партию и сваливал после, как хороший мальчик. Джонси тоже был не особенно разговорчив. Однако он был хорошим надежным музыкантом, уверенным в себе. Ему тоже было немного за двадцать, но он был еще более заслуженным ветераном сессий. Они не первый раз работали вместе с Пейджи и не в последний. Фактически, не далее как через несколько недель его пригласят, по настоянию Джимми, аранжировать струнную партию в композиции The Yardbirds ‘Little Games’ (а затем — играть на басу на сингле ‘Ten Little Indians’).
Однако самым важным участником записи ‘Bolero’ стал Кит Мун, который появился на студии на Лэнгхэм-плейс в солнечных очках и папахе — «Инкогнито, мой мальчик», — чтобы его никто не заметил и не узнал. Этот прикид, что неудивительно, дал обратный эффект, и все пристально его разглядывали. Муна достали The Who, он был сыт по горло постоянными драками Долтри и отвратительным настроением Таунсенда. Джон Энтвисл, также обещавший появиться, но в последний момент отказавшийся, чувствовал то же самое. Кит сказал, что оба они ищут способ завязать с этим скучным занятием — быть фоном для шоу Пита и Роджа. Чувствуя возможность, Пейдж, смеясь, предложил им всем объединиться в группу: Кит, Джимми, Джон и Джефф. (Джонси и Ники на этой стадии не упоминались.) Муни воспринял это с воодушевлением и даже случайно предложил имя для нового объединения, пошутив, что оно потонет, как свинцовый цеппелин, имея в виду дирижабль. (Энтвисл позже клал голову на отсечение, что это он предложил название, но это был Мун, у которого Пейдж потом попросит благословения на использование названия.) Все посмеялись над Китом, куря сигареты и выпуская дым. Но Джимми идея понравилась — даже название, — и он взял ее на заметку, как он сделал со многими хорошими идеями, родившимися за последние четыре года в студиях во время работы с разочарованными музыкантами.
