Все дети в семействе Брянчаниновых, братья и сестры[24] Димитрия Александровича, воспитывались вместе, связанные взаимной дружбой, но все сознавали главенство Димитрия и сознавали не потому только, что он был старший, а вследствие особого, высшего, так сказать, склада его ума и характера, вследствие нравственного его превосходства. Димитрий Александрович был тих, скромен, всегда во всем весьма благоразумен, внимателен и вежлив в обращении, хотя молчалив.
Пользуясь всегдашним уважением от братьев и сестер и превосходя всех их в научных способностях и других дарованиях, Димитрий Александрович не обнаруживал ни малейшего превозношения или хвастовства. Зачатки иноческого смиренномудрия высказывались в тогдашнем его поведении и образе мыслей. По нравственности и уму он был несравненно выше лет своих — и вот причина, почему братья и сестры относились к нему даже с некоторым благоговением, а он в свою очередь сообщал им свои нравственные качества.
Родной брат его Петр Александрович Брянчанинов, бывший двумя годами моложе его, вспоминая это время своего детства, рассказывает следующее: «У нас, детей, была любимая игра — бегать взапуски и бороться. Старший брат Димитрий, вместо того чтобы по — детски показывать свое превосходство над ним, младшим и слабейшим, всегда, напротив, поощрял к неуступчивости и сопротивлению, говоря: „Не поддавайся, защищайся“. Тому же учил он и под старость, в деле духовной борьбы со страстями и их двигателями, духами отверженными,» — замечает Петр Александрович.
С возрастом религиозное настроение Димитрия Александровича обнаруживалось заметнее: оно проявлялось в особенном расположении к молитве и чтению книг духовнонравственного содержания. Он любил посещать церковь[25], а дома имел обыкновение молиться часто в течение дня, не ограничиваясь установленным временем утром и вечером. Молитва его не походила на урочное вычитывание, часто торопливое и машинальное, что так обыкновенно у детей. Он приучался к внимательной молитве, которая начинается с благоговейного предстояния и неспешного произношения слов молитвенных, и так преуспевал в ней, что еще в детстве наслаждался ее благодатными плодами.
Учась молиться внимательно, он с благоговением относился ко всему священному, внушая это благоговение и прочим своим братьям и сестрам. Евангелие всегда читал с умилением, размышляя о читанном. Любимой его книгой было «Училище благочестия»[26] в пяти томах, старинного издания. Книга эта, содержащая краткое изложение деяний святых и избранные изречения их, весьма соответствовала настроению отрока, или, вернее, она настраивала его дух, предоставляя святым повествованиям и изречениям духоносных мужей самим действовать на него, без посредства посторонних пояснений. Способности Димитрия Александровича были весьма многосторонни: кроме установленных занятий в науках он с большим успехом упражнялся в каллиграфии, рисовании, нотном пении и даже музыке, притом на самом трудном инструменте, какова скрипка. Выучивая очень скоро свои уроки, свободные часы он употреблял на чтение и разные письменные упражнения, в которых также начинало выказываться его литературное дарование. Наставниками его в это время были профессора Вологодской семинарии и учителя гимназии. Домашним учителем был студент семинарии Левитский, живший в семействе Брянчаниновых. Он же преподавал и закон Божий. Левитский отличался замечательным благонравием и основательным знанием своего предмета. Он так хорошо умел ознакомить своего ученика с начальными истинами богословия, что Димитрий Александрович сохранил навсегда благодарное воспоминание о нем.
Жизнь Димитрия Александровича в доме родительском продолжалась до 16–го года его возраста. Этот первый период жизни уже был труден для него в духовном отношении тем, что внешние и внутренние условия домашней жизни не допускали возможности открывать кому бы то ни было заветные желания и цели, наполнявшие тогда его душу. Скрытность перед родителями простиралась до того, что сын не смел в присутствии отца допустить себе иногда самых позволительных поступков или высказать самых требовательных желаний. Доказательством этого служит один весьма обыкновенный, но резко характеризующий семейные отношения случай. Димитрий Александрович купался однажды с родителем своим в речке Талице, которая протекает вблизи села Покровского, и так настудился от продолжительного купания, что дрожал в воде всем телом, несмотря на это, он не посмел выйти из воды прежде отца, даже не дерзнул испросить у него на то дозволения. Это купание так вредно повлияло на его здоровье, что расстроило его на весь век, после него Димитрий Александрович, как он сам признавался, сделался очень чувствителен к простуде.
В заключение детского периода жизни автора «Аскетических опытов» весьма назидательно привести собственное его поведание о своем детстве. Вот как трогательно он говорит о себе в статье «Плач мой»: «Детство мое было преисполнено скорбей. Здесь вижу руку Твою, Боже мой! Я не имел, кому открыть моего сердца, начал изливать его пред Богом моим, начал читать Евангелие и жития святых Твоих. Завеса, изредка проницаемая, лежала для меня на Евангелии, но Пимены Твои, Твои Сисои и Макарии производили на меня чудное впечатление. Мысль, часто парившая к Богу молитвою и чтением, начала мало — помалу приносить мир и спокойствие в душу мою. Когда я был пятнадцати летним юношею, несказанная тишина возвеяла в уме и сердце моем. Но я не понимал ее, я полагал, что это обыкновенное состояние всех человеков».[27]
В конце лета 1822 года, когда Димитрию Александровичу шел шестнадцатый год от рождения, родитель повез его в С. — Петербург для определения в Главное инженерное училище[28], куда он был подготовлен домашним учением. Дорогой, близ Шлиссельбурга, отец внезапно обратился к сыну со следующим вопросом: «Куда бы ты хотел поступить на службу?» Пораженный такой небывалой откровенностью отца, сын не хотел более скрывать от него своей сердечной тайны, которой до сих пор никому не открывал. Сперва он испросил у него обещания не сердиться, если ответ ему не понравится, затем с твердостью духа, воли и силой вполне искреннего чувства сказал, что желает идти «в монахи». Решительный ответ сына, по — видимому, не подействовал на отца, он или не дал ему значения на основании молодости отвечавшего или не хотел возражать по кажущейся несбыточности желания, которое совершенно расходилось с планами, какие он строил о будущности своего сына.
В Петербурге Димитрий Александрович сдал блистательно вступительный экзамен.[29] Благообразная наружность и отличная подготовка в науках обратили на молодого Брянчанинова особенное внимание его высочества Николая Павловича[30], бывшего тогда генерал — инспектором инженеров. Великий князь приказал Брянчанинову явиться в Аничковский дворец, где представил его своей супруге, государыне великой княгине Александре Феодоровне[31], и рекомендовал как отлично подготовленного не только в науках, требуемых в инженерном училище, но знающего даже латинский и греческий языки. Ее высочество благоволила приказать зачислить Брянчанинова ее пансионером. Сделавшись императором, Николай Павлович и императрица Александра Феодоровна продолжали оказывать свое милостивое расположение Брянчанинову.
