Дмитрий Петров - Джон Кеннеди. Рыжий принц Америки

Потому-то именно в Джо отец увидел предназначение: стать лидером, стать лучшим — самым умным, образованным, сильным, деловым, самым блестящим — претендентом на корону. А для этого нужно было в совершенстве овладеть боевыми искусствами политики и бизнеса, общения и обаяния, социальной, светской и академической жизни. Возглавить и повести за собой всех сыновей и дочерей.

Ну, а Джон (он же Джек) по ранжиру шел следующим. Ему тоже было отведено весомое место в плане. И хотя физически он был слаб — четырежды тяжелая болезнь ставила его на грань смерти, да и одна нога была короче другой, — отец верил в него и говорил: «Джеку предстоит крайне важная миссия. И он справится с ней. Я сделаю из него бойца. Настоящего Кеннеди».

Отец учил его всю жизнь. И всю жизнь он был и Джоном, и Джеком[5]. Так будет и в книге.

Здесь, в безмятежном пригороде, провел Джон-Джек ранние годы жизни.

Меж тем благополучие семьи росло, как и она сама. Дом в Бруклайне становился тесноват, и вскоре Кеннеди переехали на солидную Абботсфорд-роуд в огромный дом со старомодным высоким крыльцом, террасой и обширным и ухоженным садом, походившим на маленький парк. О, как славно там было играть в прятки-салки-догонялки! А в плохую погоду всем хватало места в обширной гостиной у старого камина, где было уютно и летом, когда огонь не разводили.

Отсюда Джон и пошел в школу «Декстер», где уже учился Джо. Других католиков там не было.

Соединенные Штаты создали протестанты, британские пуритане, лютеране, баптисты и представители других конгрегаций, отколовшихся от католической церкви. Нередко они бежали за океан от преследований и жестокостей средневекового папизма. И несмотря на то, что со временем население всерьез пополнилось за счет иммигрантов-католиков — поляков, итальянцев, баварцев и ирландцев, — протестанты оставались и остаются большинством жителей страны. Они же составили высшее общество так называемых «ос» — WASP[6] — белых протестантов-англосаксов, первыми занявших ключевые посты в политике, бизнесе и на государственной службе.

Католики не были изгоями или угнетенным меньшинством, но много лет оставались людьми как бы не первого сорта. И хотя в городах вроде Чикаго, Нью-Йорка или Бостона они составляли изрядный процент населения и имели хорошие шансы преуспеть — на уровне страны, особенно в политике или армии, возможностей имели мало, что не раз подтверждала практика.

Случалось, в элитных школах мальчишки-протестанты объединялись против немногих католиков, превращая их жизнь в сущий ад. Но, бывало, получали такой отпор, что уж и не лезли.

Впрочем, ни Джо-младший, ни Джек обычно не сталкивались с такими проблемами.

Порой Медовый Фитц брал их на матч Red Sox — знаменитого бостонского бейсбольного клуба «Красные чулки». Или вез в парк — кормить лебедей.

Как-то он взял Джека и на работу — на встречи с избирателями, где говорил огненные речи и, пританцовывая под оркестр, шагал во главе сторонников (как-то во время речи соперника по сигналу деда музыканты грянули марш, заглушив все слова).

Так вот, ярчайшее воспоминание Джека — объезд избирательных округов в 1922 году. Медовый Фитц баллотировался в губернаторы и буйно вел кампанию, колеся по штату. Случалось, пятилетний малыш был первым слушателем его выступлений. Не понимая ни слова, он, возможно, уже тогда уловил интонации, жесты и дух публичной политической речи, мастером которой стал впоследствии. Бравурная музыка, приветственные крики, транспаранты и флаги стали в его детском сознании первыми и, возможно, главными впечатлениями.

Мама Роуз считала, что дети должны знать историю и расти патриотами. И потому возила мальчиков и в Плимут-Рок и на Банкер-Хилл[7] — осваивать систему ценностей тех, на кого ровнялась семья, — янки. И не только как на элиту, но и основателей страны, давшей приют предкам Фицджеральдов и Кеннеди. Быть как янки в мире янки, быть своими среди янки, оставаясь ирландцами, — таков был один из стратегических ориентиров, заданных Джо-старшим.

Ни Фитца, ни Патрика эта среда не приняла. Сам Джо нагло ворвался в нее с решимостью торпеды. И детям надлежало наступать. Только наступать. Продолжить дела дедов, к которым относились с трепетом. По воскресеньям они, празднично одетые, навещали дедушку Патрика. «Шуметь при нем мы не смели. Боялись даже перемигнуться», — вспоминал Джон.

Но вскоре Джо перевез семью ближе к Нью-Йорку — мировой столице биржевого торга, в Ривердейл — аристократический пригород на берегу Гудзона. А затем — в Бронксвилл, где их соседками были старушки — вдовы генералов Гражданской войны Улисса Гранта и Роберта Ли[8].

Отец устроил в доме кинозал, а лужайки приспособил для бейсбола и футбола. Он считал, что спорт воспитывает волю и командный дух. Побуждает планировать и строить тактику. Учит побеждать. Умение держать удар, давать сдачи и побеждать Джо считал главным для детей.

Школа тоже считалась важным делом. И Джек старался. Был вежлив и усидчив. Мать, следя за его успехами, часто общалась с учителями. А отец нередко звал педагогов посмотреть новый фильм в своем домашнем кинозале.

Его операции оставались рискованными, но он процветал. Помня о своей трудной юности, он обеспечил малышам уютное детство. Они не знали забот и трудов, кроме школы и спорта. Даже девочки любили соревнования. Кроме разве что Розмари, которая росла задумчивой и молчаливой. Зато резвушку Кэтлин прозвали Кик[9]. Упорством она не уступала братьям.

А те старались во всем соответствовать ожиданиям отца.

В пятом классе Джек впервые показал талант дипломата и политика. Он направил отцу записку под названием «Прошение о повышении». В этом своеобразном сочетании политической петиции и дипломатической ноты говорилось: «Я получаю 40 центов на расходы. И раньше враз истратил бы 20 центов, оставшись ни с чем… Но теперь я скаут, и мне нужны фляги, рюкзаки, одеяла, фонарики и все такое. Эти вещи прослужат годы, не то что шоколадное мороженое… Итак, прошу повысить мой бюджет на 30 центов. Они нужны для покупок покупки. И вообще…».

А в тринадцать лет Джон уже учился в католической Школе Кентербери в Коннектикуте. Первую разлуку с домом он пережил непросто, но уже вскоре освоился в новой жизни. «Похоже, я вернусь довольно благочистивым», — писал он матери. Но исправно посещая часовню, он не забывал о спорте: «Сегодня у нас была тренировка по футболу»… А отцу писал: «Проходим «Айвенго». Я помню все эпизоды книги — за контрольную по ней я получил 89 (по пятибалльной шкале — пять с минусом), но не помню, где мои перчатки, билеты в кино, спортивная форма…».