и ничего не могло сделать, чтобы поставить работу на более прочный путь; писались многочисленные доклады; создавались проекты, но они погибали, так как правительство не хотело ничего выпускать из своих рук. Помню, что для доказательства волокиты я пометил факт, как вопрос о продаже каких-то пустых банок на сумму около 200 рублей проходил через совет снабжения, совет управляющих ведомствами и правительство около двух месяцев.
Таким образом, письмо председателя правительства относительно больших расходов на войска совершенно не отвечало действительности.
Скоро было назначено заседание совета управляющих ведомствами специально для обсуждения вопроса о положении снабжения войск. Председательствовать явился С.Д. Меркулов. Я был командирован на это заседание, чтобы дать необходимые справки по собранным материалам. Я думал, что на заседании будут искать выходов, искать средств, наметят, что делать дальше. Но С.Д. Меркулов выступил просто с обвинительной речью, повторяя содержание своего письма к командующему войсками.
Начальник штаба генерал Пучков, явившийся по приказанию генерала Вержбицкого, с цифрами в руках, выведенными мною, доказал, что обвинение это ни на чем не основано и что цифровой материал, данный председателю правительства, – или грубейшая ошибка, или намеренное извращение фактов. Эти доказательства в общем подтвердил и управляющий ведомством финансов, и в конце концов С. Меркулов выразил неудовольствие, что ему не подготовили всех данных, тогда как военное ведомство их собрало.
В дальнейшем С. Меркулов перешел к критике недостатков организации войск (многочисленность частей и проч.), но вопрос о том, что надо сделать для выхода из положения, так и не поднимался. Генерал Пучков, не отрицая того, что многочисленность частей играет большую роль в упорядочении хозяйства, настаивал, что дело все же в количестве ртов, которым нужен в месяц определенный минимум; если правительство укажет твердую цифру того, что оно может отпустить, то в соответствии с этим можно будет строить все; в конце концов он заявил, что поведение главы правительства как будто показывает, что он добивается упразднения армии; если это так, то надо об этом заявить прямо.
Лично у меня, видевшего С. Меркулова всего во второй раз, составилось самое скверное впечатление о нем как о человеке. Свободное распоряжение материалом, совершенно не отвечавшим действительности, заведомое извращение некоторых данных, заведомо неправильные ссылки, стремление уложить противника нечестными приемами, забывая о предмете обсуждения, указывали, что во главе правительства стоит человек, легко обращающийся с правдой. При таком положении и отношениях между правительством и армией я отказался от предлагавшейся мне должности.
В это же время начались разговоры об открытии снова переговоров между Японией и советской Россией и о согласии Японии эвакуировать Приморье. Японское командование предупреждало о возможности эвакуации. Больше всего это касалось, конечно, армии, которая не имела ни сил, ни средств для борьбы с советской Россией с надеждой на успех; не могла подчиниться большевикам, и некуда было уйти – только в Китай. Приморский обыватель и население относились к правительству и армии или безразлично, или холодно, или даже враждебно. Многие не видели несчастья в том, что придут большевики, очевидно толкуя о них по примерам прежним, когда во Владивостоке было правительство Медведева или Антонова. Даже многочисленные беженцы, скопившиеся во Владивостоке с 1917 года, не ожидали репрессий со стороны большевиков. Командование считало, что не захочет ни в коем случае остаться в Приморье не менее 10 тысяч человек из армии плюс семьи этих военнослужащих. Если даже выбрать Китай как убежище, нужны средства хоть на первое время, а их нет.
В заботы об этом правительства совершенно не верили и считали, что остатки армии будут предоставлены самим себе, просто брошены. Правительству не под силу будет справиться даже с эвакуацией лиц гражданских учреждений, часть которых не могла оставаться. Считали, что вопрос может быть поставлен так: «Раз вы не в состоянии драться, кто же о вас будет заботиться». Раздавались голоса, что единственным выходом из положения для армии является, как только будет объявлена японская эвакуация, передача власти военному командованию. Генерал Вержбицкий был против того, чтобы власть была передана ему. Говорили о переброске остатков армии даже на Камчатку, но для этого нужны были большие средства. Японское командование ничего не могло сказать о том, как будет поступлено с различным военным имуществом, так как о нем должно быть решено на конференции.
После описанного заседания совета управляющих ведомствами правительство устроило съезд старших войсковых начальников; я на нем не был, но слышал, что делового значения он не имел, так как речь опять шла о недостатках, нуждах, а не о том, сколько может выделяться на армию средств в действительности. Точно нарочно закрывали глаза на то, что есть известный минимум расходов, уменьшить который уже никак нельзя. На неотложное нужно было до 13 тысяч рублей в день, а часто выдавали всего 2–3 тысячи.
В лучшем положении был флот, которому его ежедневную норму выдавали более исправно; общего для всех снабжения не было, и флот был на особом положении. По тем порядкам, которые были ранее установлены в армии, 1 мая часть людей могла уйти со службы, так как служба считалась добровольной и каждый доброволец два раза в год мог уйти. Несмотря на то что люди сжились, скверное финансовое положение, невыплата вовсе жалованья делали то, что значительная часть людей искала заработка и собиралась уйти. Командование не предполагало удерживать людей, а ограничиться только обращением держаться вместе.
Поэтому я был очень удивлен, когда, вернувшись в Харбин, прочел в газетах приказ правительства с воспрещением 1 мая покидать ряды (подписанный вслед за С. Меркуловым и генералом Вержбицким). В той обстановке, какая была во Владивостоке, по-моему, следовало давно не мешать уходу. Правительство объявляло о том, что обстановка требует не только оставления всех, но может заставить произвести мобилизацию. Очевидно, рассчитывали на какие-то большие ресурсы.
В мае месяце вражда между Меркуловым и верхами командования не прекратилась. Обе стороны искали выхода. Меркуловы наметили изъятие из ведения командующего армией вопросов снабжения и передачу этого в руки Н.Д. Меркулова; намечалось, по-видимому, устранение генерала Вержбицкого и Пучкова вопреки известной автономности армии. Просили из Харбина прибыть для совещания генерала Дитерихса, но тот отказался, ответив, что всякие советники пользы не принесут, что раз есть командующий армией, то он и должен пользоваться всеми правами в армии, какие положены законом. Верхи командования определенно ни в чем не верили С. Меркулову и считали, что он должен уйти. Народное собрание было на стороне командования.
В середине мая я снова прибыл во Владивосток; положение не изменилось. Правительство жило тревожно; его все время пугали переворотами. Контрразведчики, которых держали
