До скорой встречи. Володя».
Воспоминания Всеволода Абдулова возвращают нас в 68-й год: «Первым возвращался в Москву Володя. Я ему сказал: «Возьми ключи от квартиры, но не забудь — я завтра прилечу последним рейсом». Приезжаю домой, звоню — никто не открывает. Расстроился, конечно… Но у меня был отработанный трюк: с лестницы я «нырял» через форточку и приземлялся на кухне на кафельный пол. Я все это проделал, лег спать… Вдруг слышу голоса — вваливается большая компания. Володя знакомит меня с Мариной… Помню, что были Михалков-Кончаловский, Аксенов… Прекрасно тогда посидели и поговорили»
Марина Влади: «Все лето мы видимся почти каждый день, круг друзей сужается. Теперь остались только самые близкие: наш любимый Сева Абдулов, его мать Елочка — красивая пожилая дама, говорящая на французском языке прошлых времен, Вася Аксенов — угрюмый и симпатичный, настоящий медведь, Белла Ахмадулина — гениальная и восторженная поэтесса. Целыми вечерами мы болтаем, читаем стихи, иногда кто-нибудь из художников или скульпторов приносит показать свои работы. Днем я снимаюсь, вечером мы собираемся вместе. Теперь мы так близки с тобой, что просто дружбой это уже не назовешь. Я знаю о тебе все — по крайней мере, так мне кажется. Ты очень сдержан, но все настойчивее ухаживаешь за мной».
«Они приехали ко мне почти сразу после знакомства, — рассказывает Алексей Чердынин. — Володя звонит: «Ой, Лешка, с такой женщиной познакомился! Можно мы к тебе приедем?» Приезжают часов в одиннадцать, после спектакля. Я смотрю и не могу понять — ну очень знакомое лицо! Говорит с акцентом — эстонка или латышка?.. Господи, да это же Марина Влади! Марина… Она очень многое сделала для Володи, очень!»
«И вдруг трах-бах! — среди ночи Володя заявляется… с Мариной Влади. Леша (Чердынин, тогда муж Ларисы Лужиной. — В.П.) давай меня будить: «Вставай скорее, к нам сама Влади пожаловала!» А я за это на Высоцкого разозлилась — словами не передать. Сработала женская солидарность: «Ну и что, если Влади? Не выйду к ним и баста! Даже чистого белья не дам. Пусть на раскладушке как хотят вдвоем укладываются. И водку свою сами пьют — я даже не пригублю…» (Лужина снималась с Высоцким в фильме «Вертикаль». Тональность ее воспоминаний объясняется тем, что в то время она дружила с Татьяной Иваненко — актрисой Театра на Таганке и в то время близкой подругой В.В. — В.П.)
На просмотре фильма Петра Солдатенкова «Я не люблю» в марте 89-го присутствовал Алексей Чердынин. И Марина Влади сказала ему: «Леша, помнишь, как мы приходили к тебе с Володей и ночевали на раскладушке?»
В 1968 году Высоцкий и Марина на несколько дней приезжают в Одессу. Из воспоминаний Вероники Халимоновой — жены друга В.В. Олега Николаевича Халимонова: «После того как Володя появился в Одессе с Мариной Влади, местные обывательницы удивлялись: «Она такая красивая, что она в нем нашла?» И когда Марина пожаловалась мне, что очень нервничает, как он здесь, когда ее нет, я ей это рассказала. А она, видимо, передала Володе, потому что он так серьезно на меня посмотрел».
Реакция в Театре на Таганке на роман Высоцкого с Мариной Влади была, разумеется, разной. Вспоминает актер Анатолий Васильев: «Появилась Марина, и много всякого было, что тут скрывать… Марина Влади — звезда! И наш Вовка Высоцкий! Для всех нас он был Володька, Вовка Высоцкий… И вдруг — Марина Влади! И в нашем театральном воздухе повисло:
— Ну ведь не по Сеньке шапка!
— И куда это его занесло? В Париж!
Был такой шелест… Вообще люди завистливы, а актерская братия — тем более…»
Давид Карапетян: «А вскоре упорные пересуды о новом романе докатились и до кулис Таганки, застав Иваненко врасплох. Ведь Марину она уже видела в ВТО, сидела с ней за одним столом со «своим» Володей вместе с другими «таганцами». И вдруг эта собачья чушь в обличье упорно муссируемого слуха. Поверить в измену было невозможно. Даже его вступление в ряды КПСС показалось бы меньшим абсурдом.
И тогда на помощь пришел коллектив… Самые участливые предложили воочию убедиться, что людская молва отнюдь не всегда превратна. Необходимо было лишь попасть в квартиру старинного приятеля Марины, московского корреспондента «Юманите» Макса Леона. Пусть даже незваной гостьей. И, примкнув как-то раз к собиравшимся туда Золотухину с Шацкой, Таня в этом преуспела. Конечно, в тот вечер Высоцкий и Влади тоже находились там. Оставалось накрыть их тепленькими. Увидев Шацкую с Иваненко, не чуявшая никакого подвоха Марина искренне обрадовалась:
— Как хорошо, что вы пришли, девочки.
И хотя само присутствие гипотетической соперницы в этом доме еще ни о чем не говорило, женский инстинкт и некоторые нюансы быстро убедили Татьяну, что никаким оговором здесь и не пахнет. И она не придумала ничего лучшего, как объясниться с коварной разлучницей с глазу на глаз и немедленно. Настал черед удивляться Марине, которая резонно посоветовала Тане выяснить отношения непосредственно с самим виновником возникшей смуты. Но та уже закусила удила:
— Марина, вы потом пожалеете, что с ним связались. Вы его совсем не знаете. Так с ним намучаетесь, что еще вспомните мои слова. Справиться с ним могу только я.
Спустя несколько лет, вспоминая этот инцидент, Марина заметила:
— А ведь эта актерка была тогда права. Мне действительно тяжело. Но что до такой степени — я, конечно, не предполагала.
Пообещав конкурентке, что он вернется к ней, стоит ей пошевелить пальцем, разгоряченная воительница, развернувшись, вышла. В гостиной увидела подавленного, но не потерявшего головы Володю.
— Таня, я тебя больше не люблю…»
Из дневника Валерия Золотухина. «15.10.1968»
Ну вот, погуляли, значит, мы в тот день с французами, понаделали забот. Во-первых, не хотела ехать жена: «Не хочу и все, потом объясню… там будет эта… Влади, я не хочу ее видеть, я прошу тебя туда не ездить»… Как-то мне удалось ее уломать, а теперь думаю — зря… Посещение Макса должно было состояться втайне от Иваненко, по крайней мере, присутствие там Володи. Танька с Шацкой потихоньку у меня по очереди выведывали, должен ли быть там Высоцкий… Кончается спектакль, стоит счастливая Танька и говорит, что ей звонил Володя и «все мы едем к Максу… машина нас уже ждет. Приехал за нами его приятель»… Меня это обескуражило, честно говоря, но я подумал: а что? Высоцкий не такое выкидывал, почему бы и нет? А вдруг так захотела Марина или он что-то замыслил. Но всех нас надула Танька, а меня просто «сделала», как мальчика. Мы приехали к Максу, когда там не было еще ни Володи, ни Марины, и весь обман мне стал ясен… А когда вошли счастливые Марина с Володей и я увидел его лицо, которое среагировало на Таньку, я пришел в ужас: что я наделал и что может произойти в дальнейшем… Танька сидела в кресле, неприступно-гордо смотрела перед собой в одну точку и была похожа на боярыню Морозову…»
