Здесь сказалась предусмотрительность командира. Пока корабли плыли от Зеленого мыса в тропических водах, д’Альмейда приказал сократить ежедневный рацион вина, оливкового масла и других видов довольствия. Это дало возможность, когда корабли попали в холодные края, выдавать морякам усиленный паек.
Чтобы понапрасну не расходовались продовольствие и вода, он приказал капитанам держать у себя ключ от помещений, где хранились их запасы. В конце каждого месяца капитан вместе с писцом должны были проверять состояние запасов продовольствия и устанавливать размеры пайка на следующий месяц.
Вообще суровый воин очень заботился о своих моряках и солдатах.
Магеллану было чему поучиться у старого д’Альмейды. И прежде всего он понял, как много значит предусмотрительность командира, его умение замечать мелочи, его знание всех тонкостей морского дела, его забота о команде — все то, что может предопределить успех. Гаспар Корреа[9] пишет, что сподвижники д’Альмейды «очень любили его, так как его поступки были безупречны; это был человек без тени фальши».
И в самом деле, д’Альмейда чрезвычайно умело руководил эскадрой. Подчас он был суров. Но Магеллан знал, что суровость эта необходима в столь длительном плавании. Кораблевождение в те дни представляло немалые трудности. Все морские суда имели округлый корпус, что делало их чрезвычайно неустойчивыми, а во время большого волнения очень затрудняло продвижение вперед; по этой же причине они испытывали очень сильную килевую качку. Для того чтобы надуть их паруса, требовался очень сильный попутный ветер; не было ни носовых, ни кормовых парусов, за исключением треугольных контр-бизаней — небольших парусов, прикрепленных внизу на бизань-мачте, — поэтому корабли эти очень плохо лавировали. Кроме того, у крупных португальских кораблей того времени было недостаточное бортовое сопротивление, и под влиянием бокового ветра они сильно отклонялись в сторону.
В середине июня корабли достигли 44° южной широты. Тогда д’Альмейда приказал повернуть на восток.
26 июня армада прошла долготу мыса Доброй Надежды и взяла курс на север.
Достойно удивления искусство португальских кормчих того времени. В Индию португальцы плавали всего несколько раз. Навигационные инструменты их были очень несовершенны. Плыли они на неуклюжих, ненадежных судах. Однако, уходя в открытое море на несколько месяцев, они смело спускались до 44° южной широты и, с громадным трудом определив весьма приблизительно долготу, на которой находились, поворачивали на северо-восток, затем на северо-запад и выходили к африканскому побережью Индийского океана.
В Индийском океане стало теплее, но морякам по-прежнему досаждали внезапные штормы. 2 июля шторм налетел так неожиданно, что на «Сао-Херонимуше» и «Лионарде» порвало все паруса, с палубы «Лионарды» волна смыла трех людей в море, и только одного из них удалось спасти, а корабль «Ботафого» («Извергатель огня») потерял из виду остальную армаду, нагнав ее лишь у африканского берега.
Васко да Гама. Рисунок в рукописи португальского историка XVI века Гаспара Корреа.
Первые битвы Фернандо Магеллана
«Счастье, что португальцев так же мало, как тигров и львов, иначе они истребили бы весь род человеческий».
Старинная индусская пословица.
18 июля измученные качкой, голодом и бессонными ночами моряки после трехмесячных скитаний в открытом море увидели землю. Это были пять небольших островков, расположенных в ста пятидесяти километрах от города Мозамбика. Д’Альмейда послал в Мозамбик каравеллу для закупки свежей провизии, а сам с восемью кораблями подошел к Килоа.
Килоа была одним из типичных мусульманских городов, раскинувшихся в те времена вдоль всего восточного побережья Африки. Наиболее крупными среди этих городов были: Софала на крайнем юге, против Мадагаскара, Мозамбик, Килоа, Занзибар, Момбаса, Малинди и, наконец, Магадокша на сомалийском побережье.
Основаны они были в IX–XI веках работорговцами — арабами и персами. Их населяли «белые мавры» (арабы и персы-ширазцы) и «черные мавры» (потомки арабов или персов и негритянок-невольниц). С соседними негритянскими племенами эти городки обычно поддерживали худой мир, но иногда вели и войны. Для защиты от нападений негритянских воинов арабы-работорговцы часто строили свои городки на островах, недалеко от берега.
По описанию Гаспара Корреа, «Килоа стоит на острове, который окружен со всех сторон морем; со стороны сущи пролив мелок — даже во время прилива воды там по колено. Это большой город с хорошими каменными оштукатуренными домами и террасами. Дома богато украшены деревянной резьбой. Город спускается к берегу и опоясан со всех сторон стенами. В нем насчитывается двенадцать тысяч жителей. Окрестности изобилуют деревьями и садами, полными всевозможных растений — цитронов, лимонов, самых лучших на свете апельсинов, сахарного тростника, винных ягод, гранатов. Там множество стад, особенно овец с огромными жирными хвостами. Улицы города очень узки, а дома очень высоки — по три, по четыре этажа. Наверх можно забраться по террасам, так как дома эти стоят близко друг от друга. В порту множество судов».
Город Килоа. Фрагмент карты XVI века.
22 июля д’Альмейда пригласил эмира Килоа на корабль. Но повелитель Килоа уже вынес печальный опыт из своих сношений с португальцами. Летом 1502 года, во время своего второго плавания, Килоа посетил Васко да Гама. В Килоа он поступил, по своему обыкновению, вероломно. Он заманил на свой корабль эмира Ибрагима, объявил его заложником и потребовал выкупа. Правда, хитрый эмир смог выпутаться и подсунул вместо себя заложником своего врага, крупного торговца Магомеда Аргуна. Разгневанный Васко велел избить старика плетьми и выставить затем обнаженным на солнцепек. Получив с Магомеда Аргуна выкуп, португальский пират оставил город в покое, но эмир Ибрагим с тех пор понял, что португальцев надо остерегаться. Он уклонился от приглашения командира армады и поспешил послать подарки — пять коз, молодую корову и множество кокосовых орехов и фруктов.
Д’Альмейда еще раз предложил эмиру явиться на корабль. На этот раз эмир прислал целую делегацию с просьбой передать, что он, к сожалению, не может явиться, так как у него гости, но он готов прислать дань, которой его обложил Васко да Гама.
Тогда д’Альмейда решил захватить город. Он созвал совет капитанов и разработал план действий. Вскоре португальцы узнали, что эмир Ибрагим со всеми своими домочадцами бежал из города и укрылся в недоступных зарослях, а город защищает Магомед Аргун — тот самый, которого пытал Васко.
