В результате было найдено компромиссное решение. После долгих колебаний Карл принял императорский титул, сохранив при этом и титул короля франков и лангобардов. Было смягчено и римское звучание его титула: вместо «римского императора» он теперь именовался «императором, правящим Римской империей». Найденная формулировка не ограничивала императорское достоинство исключительно властью над Римом и римлянами, но включала в себя всю империю. Теперь не обязательно Рим должен был считаться столицей. Вновь обретал реальный смысл античный принцип: «Где император, там и Рим», благодаря чему Ахен сохранял за собой то значение, которое ему придавал Карл Великий. Сам он после коронации больше не бывал в Риме, тогда как папа Лев III еще наведывался в Ахен.
Позднее, обдумывая план раздела империи среди своих наследников, Карл Великий выделил старшему сыну Карлу исконные франкские земли с центром в Ахене, тогда как Италия с Римом должна была достаться младшему Пипину, а защита римской церкви вменялась в обязанность всем троим братьям совместно. И в этом можно усматривать неприятие им имперской идеи в папском варианте. Он всячески старался показать, что не считает себя римским императором и, несмотря на акт коронации в соборе Св. Петра в Риме, продолжает придерживаться ахенской идеи империи. И все же он не сумел преодолеть естественное притяжение Рима, где была родина имперской идеи, где сам он фактически получил императорский титул и где была резиденция папы, положение которого в христианском мире было тесно связано с Каролингской империей. Римская идея, входившая составным элементом в ахенскую концепцию 799 года, получила мощное подкрепление благодаря состоявшейся на следующий год императорской коронации. Вопреки воле самого Карла его империя имела двойственный франкско-римский характер.
Эта двойственность при жизни Карла Великого проявилась в том, что центр тяжести империи переместился на север, удалившись от своих истоков. Благодаря этому перемещению в значительной мере была реализована идея империи, не связанной с Римом. Из римской она превратилась в христианско-франкскую империю. Когда Карл в 812 году договором урегулировал отношения с византийским императором Михаилом I, он не стал добиваться сохранения за собой титула римского императора, и это не было простой уступкой притязаниям Константинополя на Римскую империю. Он лишь отказался от титула, не имевшего значения в собственной империи, которую опять, как при Феодосии II, стали называть Западной. После официального признания наличия двух империй уже невозможно было претендовать на всемирное верховенство, и лишь связь с папами римскими придавала ей универсальное значение.
Двойственный характер Каролингской империи, в которой папы оставались непримиримыми противниками ахенской концепции, поскольку в их понимании защита церкви и Святого Престола составляла существенное содержание императорского достоинства, оказывал определяющее влияние и на ее дальнейшее развитие. Весьма показательна в этом отношении императорская коронация Людовика Благочестивого в 813 году. С одобрения имперского собрания франков в Ахене и по велению своего отца, Карла Великого, Людовик взял императорскую корону с алтаря Ахенского собора и возложил ее себе на голову. С Римом и папством эта коронация не имела ничего общего. Короновав сына в качестве императора-соправителя, Карл Великий показал, что он подразумевает под императорской властью — достоинство, возобновляющееся само собой и не нуждающееся в связи с Римом и в освящении папой римским. Однако после смерти Карла папа Стефан IV сделал ответный ход, явившись в 816 году ко двору Людовика Благочестивого в Реймс для совершения обряда духовной коронации, поскольку состоявшаяся за три года до того в Ахене имела чисто светский характер. Речь шла о том, чтобы, образно говоря, скрепить римской печатью императорское достоинство Людовика. В свите папы находились римские клирики, во время торжественного приема громко восславившие императора, что должно было символизировать собой римскую аккламацию. В Реймс была доставлена и корона, принадлежавшая, как считалось, Константину Великому, на что обратил особое внимание Стефан IV, благословляя Людовика.
И все же, несмотря на эту, казалось бы, уступку куриальной концепции империи, период правления Людовика Благочестивого явился временем наиболее полной реализации ахенской идеи империи. Он довольствовался простым титулом «император август». Использовавшаяся при Карле Великом надпись на императорской печати «Возрождение Римской империи» была заменена на «Возрождение Франкского королевства», что на первый взгляд казалось совершенно бессмысленным и могло означать лишь отказ от связей с Римом. В свою очередь, неприятие «римского» характера императорского достоинства позволяло придать империи иное содержание, выражавшееся идеей «христианской империи» во главе с «христианнейшим императором», что должно было исключить какие бы то ни было ассоциации с языческим императорским Римом.
Однако впоследствии преемники Карла Великого не сумели твердо придерживаться намеченной им линии. Уже при сыне Людовика Благочестивого Лотаре I происходит смещение акцентов. Он, хотя уже был, подобно своему отцу, коронован в качестве императора в Ахене, отправился в 823 году по приглашению папы в Рим, чтобы тот совершил над ним обряд духовной коронации. Тем самым Лотарь I признал папский Рим как место, где должна совершаться императорская коронация. Своего сына Людовика II он в 850 году отправил в Рим для императорской коронации, даже не проводя предварительно коронацию в Ахене. После раздела империи по Верденскому договору 843 года доставшийся Лотарю удел еще включал в себя обе имперские резиденции, Рим и Ахен, но уже в 855 году, незадолго перед смертью поделив его между двумя своими сыновьями, он поступил противоположным образом, нежели в свое время его дед Карл Великий: территорию с центром в Ахене он дал младшему сыну Лотарю II, тогда как итальянскую часть с Римом — старшему Людовику II, обладавшему императорской короной.
Роль Ахена как имперского центра сошла на нет, а церковная, римско-куриальная идея империи победила, и эта победа, как впоследствии оказалось, была окончательной. С того времени содержание императорской власти состояло в господстве над Римом и в исполнении обязанности по защите католической церкви, а единственным способом обретения императорского достоинства был обряд коронации, совершавшийся папой в Риме. Отсюда, однако, не следует, что папа по собственному усмотрению жалует титул, достоинство и власть императора как нечто находящееся в его личном владении, хотя папы нередко пытались именно так истолковывать императорскую коронацию. С другой стороны, учитывая важность свершавшегося акта и высокое достоинство его исполнителя, нельзя видеть в папе некое орудие для завершающего освящения предварительно избранного князьями императора — трактовка, нередко встречавшаяся в истории Священной Римской империи. В идеале это должно было происходить как свободное волеизъявление папы в смысле благого деяния без каких-либо намеков на вассально-ленные отношения.
