Все это не могло не произвести на нас глубокое, причем совсем не хорошее впечатление. Само собой возникали потрясающие вопросы: как же это возможно, чтобы столь важные изменения были произведены так неожиданно, за день, причем не в какой-либо обыкновенный, а в первый траурный день?! Всякая логика наводит на мысль, что все было заранее подготовлено. Списки этих изменений были давно составлены тайком и втихомолку и ожидался лишь случай, чтобы огласить их с тем, чтобы угодить и тому, и другому…
Совершенно невозможно за несколько часов, даже в день вполне нормальной работы, принять такие весьма важные решения.
Однако, если вначале это были только потрясающими, поразительными вопросами, то ход событий, происшествия и факты, которые должны были стать нам известны позднее, еще больше должны были убедить нас в том, что какие-то скрытые руки уже давно подготовили заговор и ожидали лишь подходящего случая взять курс на разгром Большевистской партии и социализма в Советском Союзе.
Даже на похоронах Сталина явно бросалось в глаза отсутствие единства в Президиуме Центрального Комитета: каждый его член пытался опередить других, выступить первым. Вместо того чтобы показать народам Советского Союза, коммунистам всего мира, глубоко потрясенным и безмерно опечаленным безвременной кончиной Сталина, единство в день несчастья, «товарищи» наперебой пытались выставить себя. Хрущев открыл траурную церемонию. Маленков, Берия и Молотов выступили перед Мавзолеем Ленина. Хрущев и его сообщники по заговору вели себя лицемерно перед гробом Сталина и спешили закончить похоронную церемонию, чтобы снова запереться в Кремле и продолжить процесс раздела и передела постов.
Мы, да и многие другие, думали, что Первым Секретарем Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза будет избран Молотов, ближайший соратник Сталина, самый старый, самый зрелый, наиболее опытный и наиболее известный в Советском Союзе и за его пределами большевик. Но произошло не так. Во главе стал Маленков, за ним последовал Берия. В те дни поодаль как-то в тени стояла «пантера», готовившаяся поглотить и ликвидировать двух первых. Это был Никита Хрущев.
Путь его выдвижения был воистину странным и подозрительным: он был назначен только председателем центральной комиссии по организации похорон Сталина, и, когда 7 марта было сообщено о распределении постов, он не получил ни одного нового поста, а всего лишь был освобожден от обязанности первого секретаря московского обкома партии ввиду того, что сбудет переведен на работу в Центральном Комитете партии. Прошло лишь несколько дней и 14 марта 1953 года Маленков «по своей собственной просьбе» был освобожден от поста секретаря Центрального Комитета партии(!), и в состав избранного в тот же день нового секретариата Никита Хрущев фигурировал на первом месте.
Подобные действия, хотя они нас и не касались, совсем нам не понравились. Мы разочаровались в наших мнениях относительно стабильности верховного советского руководства, но объясняли все это тем, что мы совершенно не в курсе того, как развертывались события в Коммунистической партии и в руководстве Советского Союза. На контактах, которые я имел со Сталиным лично, с Маленковым, Молотовым, Хрущевым, Берия, Микояном, Сусловым, Ворошиловым, Кагановичем и другими главными руководителями, я не замечал ни малейшей трещины, ни малейшего разногласия между ними.
Сталин вел последовательную борьбу за марксистско-ленинское единство в Коммунистической партии Советского Союза и сам являлся одним из его решающих факторов. Это партийное единство, за которое боролся Сталин, не было создано террором, как заявили позднее Хрущев и хрущевцы, вторя клеветническим измышлениям империалистов и мировой Капиталистической буржуазии, боровшихся за низвержение и разгром диктатуры пролетариата в Советском Союзе, оно было основано на завоеваниях социализма, на марксистско-ленинской линии и идеологии Большевистской партии, на высокой и неоспоримой личности Сталина. Всеобщее доверие к Сталину было основано на его справедливости, на его умении защищать Советский Союз и ленинизм. Сталин правильно вел классовую «борьбу, он беспощадно разил (и очень хорошо делал) врагов социализма. Это полностью подтверждается повседневной конкретной борьбой Сталина, Большевистской партии, всего советского народа, подтверждается политическими и идеологическими выступлениями Сталина в печати, документами и постановлениями Коммунистической партии Советского Союза, подтверждается печатью и массовой пропагандой тех времен против троцкистов, бухаринцев, зиновьевцев, Тухачевских и всех других предателей. Это была острая политическая и идеологическая классовая борьба в защиту социализма, диктатуры пролетариата, партии и принципов марксизма-ленинизма. В этом Сталину принадлежат огромные заслуги.
Сталин показал себя выдающимся марксистом-ленинцем, придерживавшимся ясных принципов и отличавшимся большой смелостью, выдержкой, зрелостью и дальнозоркостью революционера-марксиста. Достаточно вспомнить о том. какой силой обладали внешние и внутренние враги Советского Союза, к каким лукавствам прибегали они и какую разнузданную пропаганду разводили они, какие коварные тактические приемы применяли они, чтобы как следует оценить правильные принципы и действия Сталина во главе Коммунистической партии Советского Союза. И если в процессе всей этой справедливой титанической борьбы имели место и отдельные перегибы, то виновником в них был не Сталин, а Хрущев и Берия с компанией, которые, в своих темных и затаенных целях, когда они еще не обладали особой силой, показывали себя самыми прилежными сторонниками чисток. Они поступили так, чтобы вкрасться в доверие и завоевать славу «пламенных защитников» диктатуры пролетариата, «беспощадных с врагами» и таким образом подниматься по ступеням, ведшим к последующей узурпации власти. Факты показывают, что, когда Сталин раскрыл враждебную деятельность некоего
Ягоды или Ежова, революционный суд, не колеблясь, вынес им заслуженный приговор. Такие элементы, как и Хрущев, Микоян, Берия и их аппаратчики скрывали Сталину правду. Так или иначе они надували, обманывали Сталина. Он не доверял им, поэтому прямо в глаза говорил им: «… После меня вы продадите Советский Союз». Это подтверждал сам Хрущев. И произошло именно так, как предвидел Сталин. При его жизни о единстве говорили и эти враги, но после его смерти они стали поощрять раскол. Этот процесс непрерывно нарастал. Bо время неоднократных поездок, которые я совершал в Советский Союз после 1953 года с целью консультироваться о вопросах нашего политического и экономического положения или о какой-либо проблеме международной политики, выдвигаемой советскими, которые якобы спрашивали и наше мнение, я все лучше и лучше подмечал обострение противоречий среди членов Президиума Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза.
