Успех не смог умилостивить Национальное лекторское бюро. Теперь Тур обнаружил в договоре еще одну ловушку. Когда он вернулся в Вашингтон, к своему несказанному удивлению, он получил сообщение, что официальная часть турне продлится больше половины года, с декабря 1947-го по май 1948 года. Изначально предполагалось, что турне завершится в течение осени и он вернется к Рождеству домой. Но, когда экспедиция из-за отсутствия транспорта застряла на Таити, его представитель не рискнул пообещать Бюро начать лекционный тур раньше чем в начале декабря{33}. Тур не мог представить себе в самых диких фантазиях такой марафон, и он пожаловался Бенгту Даниельссону: «Однозначно, что я не приеду домой в Норвегию (и к детям) до следующего лета. Это для меня серьезный удар, и я, конечно, не смогу приступить к книге до этого времени»{34}.
В письме к матери он обещал, что сделает все возможное, что в его силах, чтобы «лекции в США не начались прежде, чем пройдет достаточно много времени после Рождества; надеюсь сначала съездить домой вместе с Лив». Ему «ужасно не терпелось вновь увидеть Тура (младшего) и Бамсе»{35}. Давление подействовало. Глава Лекторского бюро дал ему отсрочку до середины января 1948 года. Он мог вместе с женой отправляться домой.
Для Лив долгое пребывание в США состояло большей частью из работы, но не только. Она могла порадовать себя визитами на старинные хутора под Нью-Йорком, где у нее еще оставались друзья со времен войны. Шумиха вокруг Тура повлекла за собой и выходы в свет, что ей нравилось, хотя супруг любил ее ограничивать. В любом случае Хейердал нашел слова, чтобы успокоить свою мать: «Не бойся, что Лив окунется с головой в светскую жизнь, — или ты меня плохо знаешь»{36}. Но если Лив не бросилась с головой в светскую жизнь, то на работу в качестве секретаря мужа она тратила все свои силы. Оба были очень уставшими, когда в начале декабря вышли из самолета в Форнебю.
Один журналист из газеты «Моргенбладет» писал: «Теперь путь лежал в Лиллехаммер, где два маленьких мальчика, конечно же, ждали с нетерпением, что расскажет им папа»{37}. Корреспондент из «Дагбладет» желал услышать что-нибудь о Тихом океане, и Хейердал ответил: «Тихий океан всегда очень интересовал меня, и не думаю, что я с ним закончил»{38}.
Хейердал не долго пробыл в Свиппоппе. Хотя тур с лекциями по США и отложили, это не препятствовало его желанию выступить с лекциями в Норвегии, и спустя всего неделю он уже отправился в Осло. Там Торговая палата могла похвастаться тем, как необычно произошла предрождественская встреча 11 декабря. Тур Хейердал выступал с лекцией в Главном зале университета, на которой присутствовали король Хокон VII и кронпринц Улаф.
На следующий день в «Афтенпостен» появилась передовица в две колонки с фотографией короля, пожимающего руку Хейердалу. Газета сообщала, что путешественник выступил с «интересным и захватывающим, но в то же время простым и не лишенным юмора» докладом.
Автор отчета ухватил самую суть — именно так Тур стремился выглядеть на своих лекциях. Он хотел предстать перед аудиторией как исследователь, а не как искатель приключений. Ему важно было объяснить научные мотивы путешествия, изложив «квинтэссенцию теории»{39}. В Главном зале Хейердал особенное внимание уделил тому, как ему пришла в голову «идея отправиться с морскими течениями через океан из Перу к полинезийским островам», как сформулировала это «Афтенпостен». Но он не упустил возможности развлечь своих слушателей. Поэтому Тур охотно рассказывал о штормах и кровавой охоте на акул, о том, как Ватцингер упал за борт, а также, как их выбросило на риф.
Норвежское концертное бюро организовало на следующий день новую лекцию в Главном зале университета. Затем Хейердал собрал большую аудиторию в кинотеатре «Мункен» в Ларвике. Город встретил своего земляка большим праздником. Но, когда он вернулся для новых выступлений в Осло, то уже не смог собрать полный зал, и Концертное бюро решило отменить «целый ряд» назначенных выступлений{40}.
Тур был разочарован и обижен. Прием, оказанный ему в Норвегии, был совсем не таким, как в США. Кроме того, он надеялся, что лекции в Норвегии принесут доход. Однако пресса встретила Хейердала прохладно, и публика тоже потеряла к нему интерес. Если в США его встречали с почестями, то по возвращении домой его в буквальном смысле поставили на место. Ему не следовало думать, будто он что-то из себя представляет, только потому, что переплыл на плоту Тихий океан. Он побывал в путешествии, ну и что? И какое это имеет отношение к науке? Скаут, вот кто он!{41}
Помощники-энтузиасты. Местное население атолла Раройа пришло на помощь, чтобы снять плот с рифа после крушения
Тем не менее горькую пилюлю все-таки подсластили, хотя, как оказалось, лечебного эффекта это не возымело. Кнут Хаугланд считал, что Тур заслужил аудиенции во дворце. Пользуясь своим положением в армии, он мог бы повлиять на королевского адъютанта и добиться ее. Как и президент Трумэн, король Хокон проявил к путешествию интерес и позволил себе восхититься докладом в Главном зале. Хейердалу позвонили из дворца и сообщили, что аудиенция назначена. Он должен быть у короля 22 декабря в 12.00. Однако аудиенцию дали только ему, а не всем членам экспедиции. Это разозлило Тура, и, наверное, он думал о посещении Белого дома, когда позднее писал о встрече своим товарищам по экспедиции: «Чтобы проявить уважение, я считаю, что Его Величеству следовало бы самому пригласить к себе всю команду „Кон-Тики“, чтобы сказать нам несколько теплых слов за то внимание, что мы привлекли к Норвегии на суше, на море и на коктейлях. Но он этого не сделал»{42}.
Король был «чрезвычайно любезен и дружелюбен». Он задал ряд вопросов, причем больше всего его интересовали драматические эпизоды. Он хотел услышать о том, как Герман Ватцингер выпал за борт и как Кнут Хаугланд чуть не остался в море у кораллового острова Ангатау. Его также «интересовало, на каком языке мы общались с танцовщицами хулы[2]», он смеялся и хлопал себя и своего гостя по коленям каждый раз, когда Хейердал рассказывал что-нибудь этакое, «специально от „Кон-Тики“». Королю так понравился рассказ, что он нарушил протокол и позволил аудиенции продлиться «в пять раз дольше», чем было назначено.
С заметным разочарованием Тур Хейердал писал, что, судя по всему, король «не понял до конца самой сути и той битвы, что мы выдержали за флаг». Он очень удивился, что короля, похоже, больше интересовало то, как выглядят таитянки, чем содержание экспедиции. Хейердал не исключал, что он ошибался, но король не задал ни одного вопроса о цели путешествия. На него не произвел никакого впечатления и рассказ Хейердала о том, какую огромную поддержку они получили от властей Перу. Его Величество считал, что помощь перуанских властей была вполне естественной, поскольку ведь их стране делали хорошую рекламу. В конце аудиенции король попросил Хейердала передать от него привет «всем парням, каждому персонально»{43}.
