А утром наш полк по приказу комдива неожиданно сдал свои позиции одной из частей 271-й стрелковой дивизии и получил новую задачу - начать выдвижение в район Огуз-Тобе (Красноармейское). Только начали сниматься с места, как налетела вражеская авиация. Правда, особого вреда эта бомбежка не принесла: ранило всего лишь нескольких красноармейцев и командиров. Но самое досадное заключалось в том, что в их числе оказался и Григорий Васильевич Воинков. Мне пришлось принять командование полком. Только приступил к исполнению этих обязанностей - новая горестная весть: ранен комиссар полка И. М. Свиридов. Выходит, теперь я остался един в трех лицах. Но делать нечего, нужно выполнять стоящую перед полком задачу.
Отправив Воинкова и Свиридова в тыл, я доложил полковнику Волкову о вступлении в должность командира полка. Тот коротко бросил в трубку:
- Добро. - И тут же добавил: - Кстати, поздравляю. Только что сообщили о присвоении вам очередного воинского звания капитан. Так что подберите себе замену на должность начальника штаба. Позднее утвердим. Комиссара тоже пришлем. А пока к вам едет начальник политотдела дивизии Жильцов.
К. Ф. Жильцова я знал еще с февраля. Собственно говоря, мы прибыли с ним в дивизию одновременно. Вначале Константин Федорович служил в нашем полку, но потом его отозвали в управление дивизии, где он и был назначен начальником политотдела.
Первое, что мы решили по прибытии Жильцова, - назначили временно исполняющим обязанности начальники штаба полка старшего лейтенанта М. И. Голощакова. Это был смелый и находчивый командир, отличившийся еще в декабре 1941 года при переправе наших войск через Керченский пролив. Затем он стал моим помощником. И вот теперь принял штаб. Что ж, на такого начштаба можно положиться.
* * *
В районе сосредоточения, куда полк прибыл в середине дня 10 мая, нас уже ожидал капитан И. А. Чередниченко с письменным приказом командира дивизии. В нем нам ставилась задача совместно с подошедшим чуть раньше нас танковым батальоном овладеть курганами Кара-Оба и Сюрюк-Оба, что занимали господствующее положение восточнее населенного пункта Паранач (Батальное). На подготовку к атаке отводилось всего лишь три часа.
Мы вступили в бой в точно назначенное комдивом время. При поддержке танков батальоны полка быстро смяли подразделения 28-й легкопехотной дивизии противника и захватили курган Кара-Оба. Здесь особенно отличилась группа бойцов под командованием младшего политрука Н. С. Рожковского, которая первой ворвалась на самую вершину и в яростной рукопашной схватке уничтожила немало фашистских солдат и офицеров, взорвала несколько огневых точек врага. Это-то и позволило другим ротам почти беспрепятственно продвинуться вперед и полностью очистить от гитлеровцев курган.
Захватив Кара-Оба, а вслед за этим сбив фашистов и с кургана Сюрюк-Оба, наш полк не стал закрепляться на этих рубежах, а совместно с вступившими в бой другими частями дивизии продолжил движение вперед. Наша цель перерезать проходившую невдалеке железную дорогу, удержанию которой гитлеровцы придавали немаловажное значение. Вот почему, стремясь остановить наступающих, фашисты неоднократно вызывали свою авиацию, которая ожесточенно бомбила боевые порядки наших частей. Но не помогло и это. Полки дивизии все-таки вышли на рубеж железной дороги!
Поздно вечером наши части и приданная дивизии танковая бригада закрепились в районе Огуз-Тобе, полностью выполнив стоявшую перед ними боевую задачу. Наступило относительное затишье. Но каждый из нас знал, что это ненадолго. Утром фашисты обязательно попытаются вернуть свои утраченные позиции.
Так оно и случилось. С рассветом три пехотные и одна танковая дивизии врага на довольно широком фронте атаковали наши войска. Превосходящие силы противника после жестокого боя овладели Огуз-Тобе, а затем перерезали почти все пути отхода частям 47-й и 51-й армий. Оставалась лишь одна дорога вдоль морского побережья на Насырь и Крупе. Ее советское командование срочно прикрыло арьергардами, в число которых вошел и наш 11-й горнострелковый полк. Мы заняли оборону в районе Киет.
Примерно в 10 часов утра 11 мая на нас двинулись десятки фашистских танков, ведя за собой плотные цепи автоматчиков. Но вскоре вражеская пехота, попав под меткий огонь пулеметов и минометов, залегла. Танки же какое-то время еще продолжали идти вперед, но, встреченные артиллеристами под командованием Г. В. Козлова и И. Н. Шонина, повернули назад, оставив на поле боя несколько горящих машин.
Целый день мы сдерживали яростный натиск врага. А ночью, снявшись с позиций, начали догонять свою дивизию. С ней мы соединились лишь через сутки. Она как раз вела бои с гитлеровской 46-й пехотной дивизией на рубеже Курне, Семь Колодезей.
Здесь полк снова занял оборону. Вскоре к нам прибыл комиссар дивизии М. М. Карпов. Михаил Матвеевич очень подробно обрисовал нам обстановку на Керченском полуострове. Как настоящий коммунист, он не скрывал всей тяжести положения. Но в то же время его слова были полны веры в вашу окончательную победу. Ну а пока...
Бои на рубеже Курне, Семь Колодезей продолжались до середины дня 13 мая. Но затем дивизия под натиском превосходящих сил противника вновь была вынуждена отойти и закрепиться в районе Турецкого вала. Он проходил всего лишь в 20-25 километрах западнее Керчи, упираясь северной оконечностью в Азовское, а южной - в Черное море.
Для прикрытия Керчи, кроме того, подготавливались еще два рубежа: первый примерно в 10 километрах от города; второй - в 3-4 километрах, опоясывая Керчь полукольцом от мыса Тархан до Керченского пролива.
Казалось, уж здесь-то мы должны остановить врага. Но, несмотря на героическое сопротивление, наши войска не смогли удержать и эти рубежи. Противник вышел к Турецкому валу раньше, чем к нам на помощь подошла из резерва фронта 156-я стрелковая дивизия полковника А. М. Алиева. А 13 мая он силами до трех пехотных и одной танковой дивизий, прорвавшись на центральном участке вала, устремился на Керчь и уже на следующий день достиг ее западной и южной окраин. В городе начались ожесточенные бои. Особенно упорными они были в районе горы Митридат, где вместе со стрелковыми частями сражались и отряды моряков. И все-таки 16 мая советские войска оставили Керчь и начали эвакуацию на Таманский полуостров.
...Я напрягаю память, и перед мысленным взором мелькают, словно отдельные кадры, отрывочные эпизоды последних дней керченской страды.
14 мая. Катерлез. Враг рвется в Керчь. Мы сражаемся буквально за каждую улицу, каждый дом. Горят здания, телеграфные столбы. Плавятся медные провода. В воздухе - пыль и гарь. Мучает жажда. Бойцы дерутся яростно, из последних сил.
