Ознакомительная версия.
Маленький Ирвин питал страсть к большим автомобилям, а «Серебряное Облако» было длиной пять с половиной метров. Роллс-Ройс манил к себе сверканием металла, фар, серебром покрытия. Увидев интерес покупателя, продавцы предложили отличную цену. Ирвин вышел потрясенный.
Разговор в кабинете Голдуина начал их общий друг, адвокат.
– Мистер Голдуин искренне сожалеет о случившимся, он ни в коем случае не хочет потерять дружбу с вами, мистер Лазар, и хотел бы изменить ситуацию.
– Я не представляю себе как это можно сделать, – сказал Ирвин не глядя в сторону Сэма. – Мистер Голдуин поступил очень плохо. Он нарушил сделку, не сдержал слово и поставил меня этим самым в очень неловкую ситуацию. Если бы я не продал книгу студии Fox, это была бы катастрофа. То, что сделал Сэм – это непоправимо.
– Ты прав, Ирвин, – вдруг рявкнул Сэм. Я повел себя как самый последний сукин сын. Но я могу это исправить. Тогда Ирвин посмотрел на него.
– Каким образом?
– Я хочу купить тебе подарок.
– Какой подарок может залечить нанесенную рану?
– Ну скажи, чтобы ты хотел? И тогда Ирвин решился:
– Я только что видел Rolls-Royce…
– Он твой! – Голдуин нажал кнопку звонка, к нему вошел секретарь.
– Боб, поезжай с мистером Лазаром и купи ему тот чертов Rolls-Royce, какой он захочет.
Глаза у бедного Боба вылезли наружу, он не ожидал такого от своего скуповатого Босса. Но слово было сказано, все присутствующие пожали друг другу руки, и Ирвин стал обладателем роскошного автомобиля. Правда, его почти не было видно за рулем, но какое это имеет значение, когда ты находишься в «Серебряном Облаке».
«Ты должен разбить всех в пух и прах, ты станешь моей правой рукой, мы вместе перевернем Голливуд вверх дном», – Луис Мейер быстрыми шагами ходил по огромному кабинету, затем подбежал к Ирвину, посмотрел на него внимательно, ожидая его реакцию.
– Как мы сможем это сделать? – перешел тот сразу к делу.
– Мы начинаем эпоху мюзиклов! – вскричал Мейер восторженно, – он любил новые идеи, окружал себя талантливыми людьми.
– Я прошу тебя в дополнение к твоей основной работе искать талантливых артистов для творческой группы Артура Фрида. Я предвкушаю огромный успех! – вскричал Мейер и, не в состоянии остановиться, продолжил свой бег по кабинету.
Артур Фрид начал свою карьеру в MGM в качестве ассистента продюссера Виктора Флеминга в мюзикле «The Wizard of Oz», известного у нас под названием «Волшебник Изумрудного Города». Эта работа принесла ему известность, и с тех пор его имя стало синонимом золотой эры мюзиклов студии Metro-Goldwin – Mayer.
Творческий талант Артура Фрида помог раскрыться и стать настоящими звездами Голливуда Джуди Гарленд, Джину Келли, Фрэнку Синатре, Мики Руни и многим, многим другим.
Блестящий продюссер, Фрид был также и автором слов многочисленных музыкальных номеров в ярких мюзиклах, составивших славу Голливуда. Даже сейчас, спустя более полувека, мюзиклы «American in Paris», «Gigi», Showboat», Singin’ in the Rain» и другие, смотрятся с удовольствием. Мы восхищаемся музыкой Джорджа Гершвина, танцевальным искусством Джина Келли, пением и артистизмом Фрэнка Синатры, режиссурой Винсента Минелли. Фильмы – мюзиклы «An American in Paris», «Gigi» получили Оскара, Фрид был назван лучшим продюссером.
Вот с этими людьми и работал Ирвин Лазар, привлекая самых ярких и талантливых звезд шоу-бизнеса к работе с Артуром Фридом. Благодаря его усилиям, в труппе начали работать блестящие хореографы, сценаристы, костюмеры, музыканты, актеры.
«Нам было потрясающе интересно работать, Фрид давал возможность всем проявлять себя в творчестве, он не ставил жестких условий, не ограничивал ни в чем», – говорил Джин Келли, рассказывая о работе в мюзикле «Singin’ in the Rain». Забавная деталь: Артур Фрид очень тепло относился к своим коллегам по работе, часто обращаясь к ним: «малыш». Лишь одного человека он не решался так называть. Это был его кумир-композитор Ирвин Берлин.
Он приходил в оффис в Фриду с внушительной папкой подмышкой.
– Что там у тебя, Ирвин? – ласково-вкрадчиво спрашивал Фрид.
– Нет смысла говорить об этом, Артур. Это – музыка к новому фильму, которую я только что закончил. Но я не собираюсь ее продавать. Я хочу ее немножко попридержать, – отвечал Берлин, включаясь в диалог и преследуя свои цели.
– Я прошу тебя, дай мне только взглянуть, – говорил Фрид, и начинал поглаживать волосы, что было явным признаком того, что он нервничает.
– Нет, Артур, я могу только напеть одну песню, – отвечал Берлин и начинал мурлыкать что-то невнятное.
– Сколько ты хочешь, Ирвин? – спрашивал Фрид.
– Миллион долларов.
– О кей, я даю тебе миллион. Ну а сейчас я могу услышать пару песен?
– Не-ет, – выпевал Берлин.
– Но я же только что купил всю папку.
– Я еще не готов показывать, – говорил Ирвин.
– Дай мне послушать только один номер, вот рояль, сыграй.
Было известно, что Берлин может играть только на своем, специально сделанном инструменте, который простым движением рычага может транспонировать мелодию.
– Но ты же знаешь, Артур, не хуже меня, что я не играю на чужом инструменте, – сказал Берлин. Я тебе напою. Он начинал петь на ухо Фриду, так тихо, что никто другой не мог услышать мелодии. Больше одной песни он не напевал.
– Мне это подходит, Ирвин, – восклицал Фрид. Теперь расскажи – о чем этот фильм?
– Видишь ли, Артур, это – история моей жизни. Я бы хотел, чтобы хороший сценарист написал весь фильм, и это будет хит сезона!
Артур бежал на второй этаж, к Л. Б. Мейеру, согласовывал с ним основные детали и, победоносно улыбаясь, возвращался к Берлину.
– Обо всем договорено, можно начинать работать. Как ты думаешь, – обращался он к Лазару, – кого можно пригласить в сценаристы? Тот предлагал Артура Лоурентса, который писал сценарии «West Side Story» и «Gypsy».
– Но меньше чем за двести пятьдесят он не согласится.
– Мы даем ему триста, – воскликнул Фрид. Тут же позвонили сценаристу, и сделка состоялась. Вот так, без оформления бумаг, в процессе беседы, решались важнейшие вопросы. Все было на простом доверии и закреплялось крепким рукопожатием.
Те, кто работали с Ирвином Берлином, который начинал свою головокружительную карьеру как «поющий официант», – (см. книгу «Лики великих») знают, что помимо композиторского таланта, он обладал чутьем бизнесмена и всегда очень выгодно продавал свои творения. Более того, он так был уверен в том, что проживет долгую жизнь, что просил распределять свой гонорар на годы. «Почему бы тебе, Ирвин, не растянуть выплату своих денег по доллару на миллион лет?» – подтрунивали над ним друзья, которых он надолго пережил.
Ознакомительная версия.
