Я горжусь нашей многолетней семейной дружбой с необыкновенной семьёй Марковых. Маргарита Ивановна и Андрей Андреевич Марков-4 оказали мне неоценимую помощь при написании этого очерка, сообщая и уточняя по электронной почте факты, которые иначе были бы мне совершенно недоступны.
Андрей Андреевич, Мл. мало рассказывал на моей памяти о своём детстве, но, судя по некоторым из его рассказов, отцу не всегда было с ним легко. Бывают ли, впрочем, «лёгкие дети»? Было ему тогда немного лет и жила семья на даче. К ним часто приезжал некий доцент Х[26], подолгу просиживал, а когда уезжал, Марков, Ст. вслух удивлялся, что за дурак этот доцент. И вот однажды все, включая Х, сидят за чаем, рассказывает Марков, Мл.:
— Сижу я за столом, напротив Х и меня просто распирает желание вставить своё слово в разговор, сказать что-нибудь этакое, умное, неожиданное. Наконец, наступает пауза и тогда я обращаюсь к доценту Х с вопросом «Скажите, пожалуйста, а почему папа называет Вас дураком?»
— Что же сказал Ваш отец?
— Меня выставили из-за стола.
Это «выставили из-за стола» А.А. произнёс не без остаточного возмущения. Сама ситуация, видимо, не была для его родителей очень уж неожиданной. А.А. рассказывал и ещё один эпизод в том же роде. На сей раз «жертвой» был генерал, чья дача имела общий забор с марковской. Заметив однажды генерала на его стороне забора, и желая завести разговор, Андрюша вполне светски заметил:
— Ваше Превосходительство, а папа говорит, что Вы — черносотенец!
Более чем вероятно, что Марков Ст. хотел видеть сына математиком, продолжателем семейной традиции. Ведь и брат его, дядя Андрея, Владимир Андреевич Марков (8 мая 1871 г. — 18 января 1897 г.), был замечательным математиком, оставившим после себя, несмотря на безвременную смерть от туберкулёза, выдающиеся научные труды[27].
Но первой научной любовью Андрея стала химия. Возможно, сказалась влюблённость в эту науку одного из его домашних учителей. Возможно, сыграло свою роль и свойственное юности движение противоречить родителям. Возможно, мальчик смутно опасался синдрома «сына Моцарта»[28]. Быть сыном знаменитого отца вообще нелегко, а разделять при этом с ним профессию и вовсе непросто.
Как бы то ни было, отец отнёсся к увлечению химией вполне серьезно, отдав под химическую лабораторию свой рабочий кабинет. Должен сказать, что и сам Марков, Ст. был химии не чужд. Я видел в доме Марковых крайне интересные старинные фотографии, выполненные академиком Марковым. А.А.-3, профессиональный фотограф высокого класса, рассказывал мне, что они относились ко времени, когда светочувствительные эмульсии приготовлялись собственными руками и были они настолько малочувствительны, что для автопортрета просто открывали крышку объектива и, не торопясь, устраивались в кресле перед камерой. Мне всегда вспоминались фотографии совершенно пустых (в разгар дня!) бульваров, сделанные на заре фотографии. При часовой или более того экспозиции никто из прохожих не запечатлевался, они становились как бы невидимками. В конечном счете, химия не ушла из дома Марковых. Младший сын моего учителя, Михаил Андреевич Марков был химиком, кандидатом химических наук…
Так или иначе, весною 1919 г. Андрей был зачислен по специальному ходатайству отца вольнослушателем химического отделения физико-математического факультета Петроградского университета.
Владимир Андреевич Марков
Я процитирую неоконченные воспоминания А.А. Маркова, Мл. по вводной статье Н.М. Нагорного к первому тому Избранных Трудов Маркова[29]:
«Факультет этот (физико-математический — Б.К.) объединял тогда физику, математику, химию и даже биологию. Я набросился на все эти науки. Слушал блестящие лекции Ореста Даниловича Хвольсона по физике; лекции, тоже блестящие, Льва Александровича Чугаева по химии; лекции биологов Шимкевича и Дерюгина; лекции кристаллографа Земятченского».
Каким студентом был юный Марков? Вот ещё один отрывок из воспоминаний, знакомый мне также из устных рассказов Андрея Андреевича[30]:
«В то время я был очень высокого мнения о самом себе. Считал, что запоминать ничего не надо, так как всё можно тут же «вывести». Это привело к катастрофе — к провалу на экзамене по математике. Нам, «химикам», математику читал Константин Бенедиктович Меликов, человек с красивой бородой. Он читал хорошо. На экзамене он мне задал доказать теорему Менье (дифференциальная геометрия). Я начал откуда-то «выводить» её, но, просидев час, вывел только равенство 0=0. Мне было предложено придти через две недели. Я «подтянулся» и сдал этот экзамен».
Рассказывая этот эпизод, и, добираясь до безусловно верного равенства 0=0 (оно выговаривалось значительно и торжественно), А.А. всегда смеялся.
Вспоминает А.А. и другой интересный эпизод, в котором фигурирует профессор-математик Александр Васильевич Васильев, обративший внимание на одарённого студента. Он[31] «… организовал семинар по изучению математической логики. Я был поражён, узнав о существовании такой науки. Как!? Неужели можно применить алгебраическую символику для выражения чего-то совсем не числового!? Я пошёл на этот семинар. Там делал доклад о работах Пеано[32] вечный студент с рыжей шевелюрой и такой же рыжей бородой Константин Васильевич Трофимов. Он определял «нуль» и «единицу» согласно Пеано с помощью огромного количества формул, что было потрясающе. Я дал себе слово в будущем непременно заняться математической логикой».
Знавшим Маркова, нетрудно уловить в приведённых живых отрывках своеобразную, присущую А.А. иронию и самоиронию (особенно ценная и не слишком часто встречающаяся черта). Любопытно отметить, что А.А. Марков, Ст. не принимал профессора Васильева всерьёз. Ирония второго отрывка знаменательна ещё и тем, что «Воспоминания» относятся к последним годам жизни Маркова и что математической логикой он «занимался» с середины сороковых годов до самой смерти в 1979 г.
Летом 1920 г., после первого курса, юный Марков принял участие в работе по экспериментальной химии. Результаты этого исследования впоследствии (1924 г.) были опубликованы в соавторстве с двумя химиками. Таким образом, первая публикация выдающегося математика А.А. Маркова, Мл. была по химии! Трудно сказать, почему юноша быстро оставил химию, науку, в которой был достигнут первый успех. Не без иронии Марков уже на моей памяти говорил что-то вроде:
«Химия, знаете ли, странная наука. Реакция запущена, а ты должен стоять и ждать. Реакция идёт, а ты стоишь и ждёшь…»[33].
