Ольга Бузова - Роман с Бузовой. История самой красивой любви

БЕЗ ДЫХАНИЯ

Мы с радостью примеряли гидрокостюмы для погружения под воду. Я с трудом выбрал себе костюм, а ей, как всегда, было все к лицу, «Она великолепна!» — постоянно крутилось у меня в голове. Я так хочу ее! Мы прикасаемся друг к другу, и нас просто трясет от страсти. С огромным трудом выбрали костюмы, ведь в комнате никого не было! А мы так хотим этого. Я подошел к ней поближе, она как раз сняла всю одежду, чтобы надеть термокостюм. Наши губы слились в страстном поцелуе. Я чувствовал, как по моей спине беспорядочно блуждают ее руки. Они гладят, царапают, пощипывают. Ее губы налились, язык неустанно ласкал мой, и вот она изгибается, пытаясь всем своим телом прильнуть к моему, я жадно лапаю все ее аппетитные прелести — и тут поднимаю глаза, смотрю в угол комнаты, а там камера! Маленькая, подсмотровая. Такие стоят у нас в вип-домиках. Здесь она, наверное, исключительно для охраны. Вот блин, и здесь это гребаное реалити.

Мы смеемся, радуясь своей необузданной и опрометчивой страсти. Такая запись для архива охраны будет лишней, поэтому, как нам этого ни хотелось, все же пришлось оторваться друг от друга и продолжить, не без труда, надевать костюмы для плавания.

Спустились в бассейн, обнявшись. Немного практики от инструктора прямо на поверхности воды — и вот мы уже готовы. Когда погрузились в достаточно глубокий бассейн, настолько глубокий, что давило на голову и закладывало уши, Рома мне жестом дал понять, чтобы я отвернулась.

Когда он подплыл ко мне, взял за руку и потащил за собой, я даже не догадывалась о том, что я на дне бассейна увижу. То, что он мне приготовил, было дороже любого подарка. На дне бассейна лежала специальная бумажка, которая не мокнет в воде, на которой были написаны самые дорогие слова на свете: «Я тебя люблю».

Я так сильно обрадовалась, что совсем забыла о том, что мы находимся под водой, потянулась, чтобы поцеловать его, и наглоталась воды — я столько, наверное, и за неделю не выпиваю. Мне стало плохо. В панике я забыла, как надо надевать трубку, чтобы дышать. Нам пришлось немедленно подняться наверх.

Я ничего подобного не испытывал. Все так романтично и красиво. Мы целуемся, вытащив загубник. Инструктор дает мне планшет, на котором я карандашом пишу: «Я тебя люблю». И вот именно в тот момент, когда я писал, меня посетила мысль, которой я испугался. «Оля, выходи за меня замуж», — крутилось у меня в голове, а рука так и хотела вывести эти слова.

Я написал все же только уже привычное «Я тебя люблю». А ведь так хотелось написать этим самым карандашом на маленькой планшетке: «Будь моей навсегда, давай поженимся». Сказать не решился, но для себя отметил, что сделаю Оле предложение, когда она этого не будет ждать и, естественно, как-то по-особенному, чтобы ей было чем похвастаться перед внуками…

Всю дорогу назад мы ехали обнявшись. До конца не верилось, что мы наконец-то снова вместе. Я забыла все плохое, мне так сильно не хватало его все это время, что я ловила каждый его взгляд, каждое слово. Хотелось кричать от радости, чтобы все слышали и знали: мы помирились!

Но не бывает в жизни всегда все так просто и легко. Слишком далеко все зашло.

Приехали, зашли в барак, начали обсуждать наши нерешенные проблемы — и снова поругались. Мы опять не разговариваем.

А случилось это потому, что, лежа на кровати, мы начали разговаривать о том, почему расстались.

Оказалось, что для того чтобы помириться, недостаточно просто обняться, поцеловать друг друга и сказать слова любви. Никто из нас не попросил прощения друг у друга, потому что каждый считал себя правым. То, что произошло в спортивном комплексе, скорее было похоже на страстный срыв, а не на осмысленное примирение. Это и дало о себе знать.

Кто прав, кто виноват? Не говорить об этом было нельзя, разговор все равно случился бы, не завтра, так сегодня. Многое для меня оставалось непонятным, и мне хотелось узнать, почему Рома так отвратительно себя вел все это время. Он же опять начал говорить о том, что его не устраивает, когда я общаюсь со Стасом.

Я была в шоке. Я же не заставляю его прекратить общение с его друзьями, я ничего ему не сказала по поводу его теплых отношений с Камилой… Да какое он право вообще имеет ставить мне условия? Я всегда считала, что в отношениях между мужчиной и женщиной не может быть никогда никаких ультиматумов. В общем, мы опять поругались.

Мы опять не вместе.

Почему я должен жить как все? Делать правильные вещи? Ходить на работу, чтобы заработать денег, раз в месяц их получать и тут же их тратить, отдавая долги, оплачивая коммунальные услуги и покупая еду. Тратить жизнь на то, чтобы платить за воду, газ, свет и прихоти или нужды людей, которые меня окружают?

Почему я так серьезно подхожу к выбору девушки? Зачем пытаюсь бороться с ее недостатками? Наверное, для того, чтобы прожить с ней ту долгую и счастливую жизнь, сошедшую на меня из книг школьной программы и экранов телевизоров.

Думаю, что мне с ней будет тяжело в жизни, если она не изменится. Зачем мучаться? И вообще — почему я должен прожить всю свою жизнь с одной женщиной — с ней?

Всю жизнь провести, умоляя ее избавиться от капризов! Почему должен заинтересованно говорить о ее внешнем виде, о том, идет ей или не идет шляпка, юбка, кофточка, штанишки? Это не пошло? А разговоры о самом волнующем — пошло?

Чего я боюсь? Потерять того, кто якобы меня любит, или потерять самого себя? Что дороже — я или непонятная любовь? Что это вообще?

Мне кажется, чувство неполноценности, слабости и неверия в свои силы — это когда ты вцепился в симпатичную блондинку и боишься ей сказать, что тебя что-то в ней не устраивает, потому что если начинаешь говорить, то она непременно начинает собирать вещи. Лысый гоблин с заниженной самооценкой — это про меня! До чего дожил! Позор!

Почему я живу только отрицательными эмоциями? Меня все не устраивает, а надо, чтобы устраивало все без исключения. Надо от этого избавляться.

Просто я хочу снова научиться веселиться. Если мы расстались, это не значит, что я должен вести себя «правильно» и грустить. Сила — в оптимизме и радости. Если смысл жизни в поступках, которые тебя радуют, то я вообще его лишен. Я лишь существую — жру, сру и сплю. Я — амеба, инфузория туфелька, тюлень. Участник реалити.

С Олей мы не разговариваем уже десять дней. Что происходит, не понимаю, точнее — понимаю слишком четко. Мы оба очень сильно привязались друг к другу, но невыясненные претензии не дают покоя. Мне покоя не дает этот Стас, ей — мысль о том, что я сознательно решил поругаться с ней для того, чтобы выгнать ее на голосовании, публично унизил ее, наорав на лобном месте, что я тайно хочу трахнуть Галееву, что я — черствый, эгоистичный, самовлюбленный, расчетливый человек.